Вестница весны

Пение синичек слышно даже через закрытые окна. Такое оно звонкое. Затенькала синичка — значит скоро весна.

Давно это было. Жила в нашей деревне сиротка Синичка, маленькая да ладненькая, бегала в жёлтеньком сарафанчике с чёрной полосой, зелёный платочек на плечи накидывала, не ела, а пела, нуждалась, а смеялась. В деревне её любили, привечали.

Злые метели кружили в тот давний год над нашей деревней, ветры были так сильны, что хозяева запирали двери покрепче, боялись, как бы их самих не выдуло из домов. Как-то вечером, за окном так выло и стонало, что старики качали головами: «Ох, неспроста метель да вьюга хороводятся. Недоброе несут».

Утром деревенские увидели красивых лошадей, увязнувших в снегу. На вороном коне скукожился старый князь. Он смотрел из-под меховой шапки и морщил длинный нос. Старик вытянул руку, блеснув перстнями, хотел сказать что-то своим слугам, но тут увидел Синичку. Она шла за водой, и её звонкая песенка дрожала в морозном воздухе.

Тогда старик велел слугам ставить шатёр, а к полудню деревенским бабам было о чём посудачить: старик с богатыми дарами приходил к Синичкиной тётке сватать девчушку и с этими же дарами был выгнан вон.

— Пучеглазый, — заливались хохотом бабы, — внучку себе усмотрел. Да его конь споткнуться боится, не ровен час свалится старик, да и рассыплется.

Бабы мололи языками, а мужики похватали вилы и топоры: не дадим Синичку в обиду.

Старый князь усмехнулся:

— Не буду я Синичку принуждать замуж идти, сама согласится. Но до тех пор не видать вам весны.

На слова князя деревенские смеялись громко-громко день, второй, на третий день их смех стал тише, а к концу недели даже улыбаться перестали, потому как наступила такая стужа, что из избы боялись выйти.

Время шло и бабы начали говорить, что князя они плохо рассмотрели, не очень он  стар и глаза не выпученные, а так, большие просто. Мужики попрятали вилы и топоры, а когда выяснилось, что во всех окрестных деревнях с горок текут ручьи, и только в нашей лютый холод, вся деревня заговорила в один голос: надо быть дурочкой, чтобы упустить такого красавца-жениха. Синичка плакала, терпела людские попрёки, оплеухи родной тётки, но замуж за князя идти не соглашалась. И тогда бабы решили запереть Синичку в избе, не давать ей ни пить, ни есть, захочет жить — будет посговорчивей. Смотреть за Синичкой посадили одну старуху, днём и ночью зорко следила она, чтоб ни крошечки хлеба, ни капельки воды не перепало девчушке, а сама сытно ела и вволю пила. И никто, даже родная тётка, не заступился за девушку.

Утром, когда старуха ещё храпела на печи, Синичка отворила волоковое оконце и увидела серых, невзрачных птичек.

— Птички, принесите мне водицы, — попросила девчушка.

Полетали птицы по деревне: ручей замёрз, колодца крышками закрыты, негде взять воды. Пришлось лететь в лес, к озеру, просить воды у его хозяйки.

Птички принесли в клювиках водицу из лесного озера, упали капельки в ладошку Синички, девчушка их выпила.

Увидела это старуха, хотела кинуться на Синичку, но та взмахнула руками, обернулась птичкой и выпорхнула в оконце.

Деревенские плакали, горевали, что не видать им теперь весны: наступила вечная стужа. Но синичка со своими подружками звонко запели, и от их песенки начал плавиться снег, зашумели ручьи. Они текли так бурно, что смыли князя с его свитой и унесли неведомо куда.

С тех пор мы называем синичку вестницей весны. На людей она не в обиде, наоборот селится рядышком, чтобы своим пением зазывать весну.

Маша Никитушкина