Сталин в моей жизни. Рассказывает Полина Алексеевна.
Дом, который строила мать, был маленьким и низким. Помню, что у нас совсем ничего не было. Кровать мы застилали рогожкой — ни пододеяльника, ни простыни. Но был кружевной подзор и белые вышитые наволочки на подушках. Их утром надевали, а вечером перед сном снимали.
На стене у кровати висел «ковёр» — кусок толя с нарисованными краской лебедями, выплывающими из камышей. Таких же лебедей с камышами мать вышила стебельчатым швом на распоротом мешке, он лежал на полу вместо коврика. На столике тоже был распоротый мешок, но почему-то без вышивки. Пол у нас был земляной, летом я мазала его глиной вперемешку с коровьим навозом. Пол получался гладкий, блестящий, чуть зеленоватого оттенка. Соседки даже завидовали, говорили: «У вас так хорошо дома, будто вы здесь и не живёте».
Я уже упоминала, что все деньги уходили на строительство. Мать брала ссуду и не смогла выплатить, у неё образовался долг. Я была маленькая и помню только, как рассказывала мать, что приходил кто-то и грозился, если она не заплатит, выкинуть детей из дома, а сам дом продать на погашение ссуды.
Когда умер Сталин, мать плакала, но не из-за него: коза выбросила козлят. А мы жили козами, они давали и молоко, и мясо. Мать в слезах повернулась к радио и, погрозила кулаком: «Чтоб его на том свете, колом!»
В школе сын начальника милиции тоже плакал, но теперь уже по Сталину, и зорко смотрел, чтобы все горевали. Но тут из Костюрино пришёл паренёк, румяный и весёлый.
— Ты чего, — закричал сын начальника милиции, — Сталин умер, а ты не плачешь!
— Ну и что, — ответил паренёк, — пускай умер.
И сын начальника милиции полез на этого паренька драться.
Это всё, что я могу рассказать про Сталина в моей жизни.
Полина Романова
