Федор Васильевич Софронов (1859 — 1936). Стихи.

Профессиональная и творческая деятельность врача, мыслителя и литератора Ф.В. Софронова связана с приокскими просторами. Он родился в Орле 1 сентября 1859 года. После окончания Киевского университета работал врачом в Малоархангельске, Дросково, Орле и Ливнах. При участии Ф.В. Софронова открывались новые больницы, устраивались народные чтения и театральные спектакли. На рубеже 19-20-го веков в московском журнале «Вопросы философии и психологии» был опубликован ряд его научных статей: «Соотношение общественных сил», «Теория познания на основе критического эмпиризма» и др. В 1902 году издана книга Ф.В. Софронова «Механика общественных идеалов». В середине 1920 — 30-х годов он написал книгу «Эйнштейн без математики. Общедоступное изложение теории относительности», рукопись которой хранится в фондах Орловского литературного музея И.С. Тургенева.

Дарование врача-мыслителя проявилось и в литературно-художественном творчестве. Под псевдонимом Ф.В. Орловский в 1889 году в Киеве он издал книгу «Стихотворения (1885-1888)». В семейном архиве сохранились его рукописные стихотворные произведения послереволюционного периода и «Сказки маленькой Ани». В поэзии Софронов оставался мыслителем. В его «задумчивом стихе» слово-образ неотделим от мысли — «думы пытливой», «непокорной», «мучительной», «нагой и суровой», «святой»..: Слово для поэта выступает «светочем познанья». Ключевые образы МЫСЛЬ и ДУМА, стремящиеся «Завесу истины мучительно сорвать // И мыслить то, что мыслить невозможно…», противопоставлены БЕЗУМСТВУ и ЛЖИ. Осознавая «предел знанья», лирический герой не может смириться с «вечной неправдой и злом». Следуя гражданским традициям, он слышит «весть муки, и горя, и зла». Однако «смятенье борьбы» сменяется «миром забвенья и грез». Набатные строки становятся «приветливым стихом». Поэту-мыслителю не всегда удается избежать риторичности и умозрительности, однако в отдельных произведениях его замыслы получают художественно-выразительное воплощение.

Умер Ф.В. Софронов в Малоархангельске в августе 1936 года, завершив полувековой трудовой и творческий путь. Ни одно из его произведений не было опубликовано в родном крае.

ИЗ КНИГИ «СТИХОТВОРЕНИЯ (1885-1888)»

***

Степью ли еду, зеленой, безбрежной,
Еду ли тощим леском,
Плотно укутанный вьюгою снежной
Тихо плетусь ли шажком.
Вижу ль усадьбы забытой руины,
Сад запустевший, глухой,
Пруд, где под светлою зеленью тины
Верно живет домовой, —
Жалкие ль хаты над кручью высокой
Жмутся высоким рядком,
Тишь ли царит над равниной широкой,
Песню ли мчит ветерком, —
Грусть неотвязная, грусть непокорная
Едут повсюду со мной.
Словно попутчик незваный, упорная,
Едет в тележке одной:
Те же все речи, тоскливые, скучные,
Мне без конца говорит,
Песни суровые, сказки докучные
Мне неотвязно твердит.

***

Знакомая, заветная страница!
Как прежде, вновь беседую с тобой, —
И старых дум живая вереница
Опять встает — родная — предо мной :
И в этой встрече, краткой и случайной,
Тебе, как другу старому, я рад.
И вновь делю с тобой я проблеск мысли тайной,
И снова прошлое зовет меня назад:
Назад — к тем дням, когда слова святые
Звучали мне призывом дорогим,
Когда я верил в грезы золотые
Всем сердцем радостным, всем чувством молодым:
Назад — к тем дням, когда в живой тревоге
Кипела мысль, болела страстно грудь,
Когда среди томительной дороги
Я не хотел, не жаждал отдохнуть, —
К тем дням, когда к своей заветной цели
Я смело шел любви святым путем,
Когда твои слова в груди моей горели
Мне путеводным, радостным огнем:

***

Люблю я утра раннюю прохладу,
Когда лучи так нежно золотят
Далеких облаков раскинутую гряду,
Да леса сонного верхушек стройный ряд:
Еще ночная тень, пред светом убегая,
Свой свет трепещущий на всем пока хранит,
Еще под дымкою сереет даль степная
И в дремлющем саду безмолвие царит,
Но скоро первый луч волною золотистой
Вдруг обольет и луг, и море желтых нив,
И засквозит под ним полоской серебристой
Реки дымящейся причудливый излив:
И воздух побежит прозрачными струями,
Холодными, как горных вод стекло.
И небо яркое раскинется над нами
Далеким куполом, лазурно и светло:

***

Если ты не умеешь отдаться мечте,
Этот мир для тебя — недостроенный храм:
Не сомкнулся торжественно свод в высоте,
Не сверкают огни по пустынным стенам.
Нет ни стройных колон, ни тяжелых завес,
Нет кругом дорогого душе уголка:
Вместо хоров резных — лишь неубранный лес,
Вместо гимнов — бессмысленный стук молотка:
Неприютно кругом, пыль столбами стоит:
Как всегда, любопытна и нагло глупа,
В незакрытый алтарь мимоходом глядит
Без смущения, без веры, прохожих толпа:

***

Жажду к познанию вселила нам в сердце природа:
К свету мы рвемся в тревоге ума ненасытной, —
Словно ночной мотылек, на окно налетевший случайно,
Крыльями бьется в стекло, освещенное ярко:
Страшно ему оглянуться назад, где сурово и грозно
Ждет его прежняя тьма, чтоб в объятьях холодных
Снова его заключить; страстно трепещет,
Жмется к стеклу его жалкое, слабое тельце:
Хрупкой преграды ему не разбить:Так перед нами
Грань неприступная к истине путь заграждает.
Свет наш мерцает вдали, но приблизиться хочешь —
Дальше и дальше уходит, как призрак блудящий.
Все, что доступно для знанья, к себе нас не манит
С силой такою, как то, что познать невозможно:
Так до чего же природа, создав нас слепыми,
Зрения жажду дала нам,— скажи для чего же?

***

Случалось ли тебе войти в безмолвный храм,
Покинутый молившейся толпою?
Сгустились сумрачные тени по углам,
Мелькают огоньки пред мелкою резьбою:
Все тихо, будто смерть невидимым крылом
От жизни, от людей, накрыла эти своды, —
И сердце вести ждет о чем-то неземном,
Ждет неземной любви, неведомой свободы:
Не слышно ни молитв, ни покаянных слов, —
Но чудится, что бог, которого напрасно
Толпа звала, ждала, — с высоких облаков
Теперь сошел, могучий и бесстрастный:
Спустился он как светлый, дивный сон,
Непознанный, таинственный, всесильный, —
Но лишь теперь, когда умолкнул стон
И стихнул плач толпы и зов ее бессильный, —
Когда пред сумрачным, померкшим алтарем
Угас огонь, кадильный дым расплылся,
Когда народ, в отчаянье своем,
Иным богам, быть может, уж молился :

ИЗ РУКОПИСНОГО НАСЛЕДИЯ 1920-30-Х ГОДОВ

АГАСФЕР

Покой в полях, очнувшихся от зноя,
Покоем дышит влажный сенокос:
Зеркальный пруд обвеян сном покоя,
Не дрогнет лист склонившихся берез:

Но серой лентою, в лощинках залегая,
Дорога тянется упрямо, мерно вдаль —
И тянет вдаль меня: Клубится пыль седая, —
И жаль себя, мучительно мне жаль.

В ЗАБЫТОЙ УСАДЬБЕ
(памяти Н.Н. К-ой)

Вы слыхали рассказы о том,
Как едва лишь смеркается день,
Появляется в доме пустом
Бесконечно печальная тень?

Там коснется она желтых клавиш рукой, —
Дребезжа, отзовется струна:
Там заветные буквы с бессильной тоской
Она чертит на стеклах окна:

Долго смотрит она в сумрак темных аллей, —
Там ей видится прошлое вновь:
И растут в ней желанья сильней и сильней,
И теплеет остывшая кровь.

Снова бродит она в этих темных стенах,
Им родная и чуждая им,
С тихой жалобой в мертвых устах,
Исчезая на утро, как дым:

ДВЕ ДУШИ
(Л.Ф. К-ой)

В море вечности холодной
За ладьей бежит ладья:
Им встречаться в этом мире
Не назначил Судия:

И звучит призывный голос:
Отзовись же, помоги!
Но, объятые туманом,
Разойдутся, как враги.

И горит огонь сигнальный:
Но тяжелый жизни вал
На хребте своем кипящем
Их поднял и разметал:

Но во мраке, в шуме бури,
Все бегут за другом вслед:
Разделив, связал их Вещий, —
Им пути другого нет:

ПРОСТРАНСТВО
(А. Ф. С/офронов/ой)

«Место», «пространство», «движенье», —
Все лишь названье одно:
Тщетное мысли стремленье
Дерзко порвать на мгновенье
Цельное жизни звено:

«Там» для меня недоступно, —
«Там» — все чужое : Но что
«Здесь», где :(неразб. — Г.Т.)и люблю я,
«Здесь», где так страстно живу я?
Точка пустая, ничто!

«Место», «пространство», «движенье», —
Цельное жизни звено:
Жизнь вне пространства вершится,
Жизнь только в целом творится,
Звенья пространства — одно!

ВЕЧНЫЙ ПУТЬ
(Ю.Н. С/луцк/ой)

Выше покоя, глубже забвенья,
Дальше восторга страстей,
В мире надземном, в огне очищенья,
В море надзвездных лучей, —

Там, за пределом, где все изначально,
Где умирают и вес, и число,
Где в красоте обнажавшейся Тайны
С Богом сочетано Зло:

Там, у начал мирового движенья,
Путь наш кончаем земной, —
Но, ненасытные, в вечном стремленье,
Путь начинаем другой.

Стихотворения Ф.В. Софронова печатаются по рукописным автографам, хранящимся в фондах Орловского государственного литературного музея И.С. Тургенева.

Публикуется по книге «Писатели Орловского края ХХ век. Хрестоматия». Орел, 2001 г. Под ред. проф. Е. М. Волкова. «Возвращенная» поэзия ХХ-го века.