Виктор Миклашевский и пик имени Пушкина (окончание)
Уважаемый читатель, я заканчиваю рассказ, начатый 19 февраля, переходя теперь непосредственно к ответу самого Виктора Миклашевского на письмо Константина Гориславского. Цитирую (Александр Полынкин):
«Коротко о себе. В далёком 1931 году сел за штурвал первых наших отечественных самолётов – и одновременно за руль первого советского автомобиля АМО-Ф-15 завода Рябушинского. Тогда же увлёкся горнолыжным спортом, который в нашей стране делал первые шаги, так что инвентарь приходилось «сочинять» самим (на всякий случай скажу, что Виктору Миклашевскому в то время было 17 лет – А.).
С удовольствием и гордостью вспоминаю работу вместе с Мих.Мих.Громовым, Юмашевым, Чкаловым и другими прославленными лётчиками-испытателями. До войны работал в ЦАГИ, в войну – в ЛИИ (Лётно-исследовательском институте).
Временем зарождения альпинизма у нас в стране считается 1923 год (28 августа – массовое восхождение на Казбек), хотя эту дату можно было бы отодвинуть назад, если учесть, что, например, Сергей Миронович Киров поднимался на Казбек в 1910 году, а в 1911 году взошёл на Эльбрус.
Я занялся альпинизмом в начале 30-ых годов. Счастлив, что довелось познакомиться и общаться с замечательным революционером, соратником Ленина, Николаем Васильевичем Крыленко – энтузиастом альпинизма, организатором экспедиций на Памир.
Зима 1938 года, Кольский полуостров. Отделение физподготовки Наркомата Обороны присылает ко мне сюда командиров Красной Армии, и я обучаю их элементам горнолыжной техники, провожу с ними многодневные лыжные походы по Кольскому полуострову, что приучает к трудным условиям, вырабатывает выносливость.
В том же 1938 году, в начале летнего сезона – двухмесячная школа инструкторов альпинизма ВЦСПС в Адыл-Су (Приэльбрусье). Я – старший инструктор, командир отряда. Восхождения и многодневные походы через перевалы Кавказа. По окончании работы в школе (июль) команда альпинистов общества «Крылья Советов» утверждается Всесоюзным комитетом по делам физкультуры и спорта на рекордное восхождение «Траверс Безингийской стены», до этого никем не пройденный. Совершаем тренировочные восхождения, готовимся к штурму.
Рядом с красавицей Безингийской стеной в Главном Кавказском хребте, параллельно этой стене, стоит величественный массив пятитысячников. Разделены оба эти массива самыми большими ледниками Кавказа: ледником Безинги и Дых-су. По ту сторону Безингийской стены – Грузия, Сванетия. Сваны ходят на вершины стены с юга. Одна из вершин стены названа именем Шота Руставели.
Когда мы взошли на Джанги-Тау, пик Руставели был совсем рядом. Мы стояли одной ногой в Грузии, другой – в России. Уже тогда у меня возник вопрос: почему в память величайшего поэта России, так любившего и воспевавшего Кавказ, не названо ни одной вершины? А когда мне посчастливилось войти в штурмовую группу Евгения Абалакова, и когда мы прошли траверсы Западной и Восточной Дых-тау, поднялись на безымянную вершину, я предложил назвать её именем Пушкина. Пусть вершины, носящие имена двух великих поэтов, вечно приветствуют друг друга, знаменуя единение русского и грузинского народов (эту мысль следовало бы донести до нынешних правителей Грузии – А.П.).
Другие участники штурма: Е.Абалаков, Г.Прокудаев и Ю.Скорняков поддержали это предложение, и в дальнейшем в наших отчётах и в печати мы указывали эту безымянную вершину как пик Пушкина.
Как проходил траверс, описано в журнале «На суше и на море», в ежегоднике «Покорённые вершины» и в некоторых других пособиях и книгах по альпинизму».
Дальше Виктор Миклашевский описывает маршрут траверса, с которым читатель уже знаком из процитированной книги Евгения Абалакова. Я не буду повторять её, но приведу один небольшой отрывок из письма Миклашевского, когда пара альпинистов Абалаков-Миклашевский, уже пройдя самый опасный участок, вышла на пологий ледник, спускаясь к базовому лагерю (цитирую):
«Женя идёт впереди, метрах в пятнадцати. Верёвка вяло скользит по снегу, и вдруг резкий рывок впереди. Женя исчез из виду. Доли секунды – ледоруб воткнут в снег, на нём петля верёвки – всё замерло, я навалился на ледоруб. И – благополучно – совместными усилиями – извлечение Жени из трещины. Вскоре морена, ласковая зелень травы. Вот тут-то мы обнялись, поздравляя друг друга с победой…».
Вот так, трагически, могло завершиться то знаменитое восхождение. Но реакция и навыки альпиниста Миклашевского ситуацию и жизнь товарища спасли.
Подводя итог рассказу о нашем земляке, мастере спорта по альпинизму (ещё в 1941 году он получил это звание), скажу, что Евгений Абалаков, по роду своих занятий скульптор и художник, в том же 1938 году изобразил Виктора Миклашевского на одном из своих портретов. К сожалению, не знаю судьбы этого изображения, было бы очень интересно его увидеть.
Александр Полынкин
