Фронтовые дороги Петра Петрушина

Зимой 1940 года десятиклассника Петра Петрушина «застала» советско-финская война. Поскольку он был хорошим лыжником, его сразу после школы призвали в армию.

Подполковник в отставке Петр Анисимович Петрушин, участник Великой Отечественной войны, встретил победный май 1945-го в Чехословакии. После войны окончил Харьковский университет, а самой памятной «горячей точкой» была для него Курская битва 1943 года. Дочь Ольга и внук Андрей многое знают о войне из его воспоминаний.

НА ОГНЕННОЙ ДУГЕ

«Битва, не имеющая себе равных»
(маршал Константин РОКОССОВСКИЙ о Курской Дуге 5 июля — 23 августа 1943 года).

«Величайшее сухопутное сражение, какое когда-либо имело место в истории»
(М. КЕЙДИН, американский историк)

Мы основательно побили гитлеровцев под Москвой и Сталинградом. Немецкая пропаганда тогда трубила на весь мир, что летом бронированные дивизии вермахта снова устремятся на восток. И они, действительно, перешли в наступление, но потерпели сокрушительное поражение.

Чтобы представить напряженность боев, расскажу о двух днях битвы под Малоархангельском. Гитлеровский генерал Теодор Буссе пишет: «Занятие этого пункта должно обеспечить связь между девятой и второй танковыми армиями, чтобы уничтожить советские войска, окруженные на выступе».

Защищала Малоархангельск наша восьмая стрелковая дивизия. А дни, о которых идет речь, были самыми кровопролитными и напряженными на этом участке.

Седьмого июля 1943 года утро началось с артобработки врагом наших позиций. Через полчаса почти одновременно в небе появились немецкие и наши самолеты. Они шли навстречу друг другу, стараясь прорваться к целям.

Рев моторов, грохот взрывов, треск зенитных пулеметов и пушек слились в какой-то стонущий ужасный гул. Можно было увидеть, как одновременно шли в пике немецкие бомбардировщики и наши штурмовики. Иногда их цели разделяли всего пятьсот метров. Смешавшись в небе в один огромный клубок, беспрерывно кружились наши и немецкие истребители. Подбитые и объятые пламенем, они оставляли дымный след, и падали буквально каждые пять-семь минут.

За всю войну такого большого, напряженного и продолжительного воздушного боя я больше не видел. Сражение длилось без перерыва около десяти часов. Забегая вперед, скажу, что чаша весов в воздушном бою к трем часам дня склонилась в нашу сторону. К сожалению, этого нельзя было сказать о положении на Курской земле.

Часов в девять утра враг повторил артподготовку. Поддерживаемые танками гитлеровцы пошли в атаку. Положение дел у наших соседей слева стало тяжелым. Через час пулеметная и автоматная стрельба велась не только на переднем крае, но и в глубине нашей обороны.

Одним из батальонов 151-го полка командовал тогда подполковник Томиловский. Позже Герой Советского Союза полковник Томиловский командовал 211-й стрелковой дивизией. Чтобы помочь своим соседям, он готовился нанести удар по левому флангу наступающего врага. Мне приказали срочно сменить наблюдательный пункт и поддержать огнем атаку этого батальона. Новый НП предстояло занять в двух километрах левее по фронту.

Тревожила связь. Одна телефонная нитка во время боя — дело ненадежное. Выручить могла только рация. А их у нас было всего две: на наблюдательном пункте и на гаубичной батарее.

Таскать на плечах полупудовую рацию и ребятам-то нелегко, а наши радистки — девушки. Когда щупленькая, с веснушками на лице, Лиза Ящерицына нахлобучивала на спину рацию, выглядела довольно смешно. Она и сама всегда над собой подтрунивала, а тут не до смеха. Два километра под огнем. Лиза не отстает и даже улыбается.

Часов в одиннадцать были на месте, выбрали окопчик, развернули рацию. Лиза сразу связалась с гаубичной батареей, а я начал пристрелку. Найти взрывы своих снарядов в общем грохоте — дело непростое. Пока мы готовились к атаке, не дремал и враг. Немцы заметили передвижение наших войск и повторили мощный артналет.

Прямых попаданий в наши окопы было много. За каких-то двадцать минут их артналета было убито и ранено почти треть личного состава, в том числе командир батальона. Всюду крики и кровь, перемешанная с землей, дым, гарь, духота. В таком аду можно сойти с ума, но надо было стрелять.

Когда немцы атаковали, наши солдаты, несмотря на огромные потери, не дрогнули. Прицельным пулеметным и автоматным огнем они буквально скашивали передние цепи наступающих гитлеровцев. Открыли огонь и мы. Атака немцев захлебнулась. Затем вновь продолжалась несколько часов подряд.

Часа в четыре немцы вплотную подошли к нашему наблюдательному пункту. Они залегли в многочисленных воронках от взрывов наших снарядов. Им осталось продвинуться до нас всего-то сотню метров. Но перенести огонь хотя бы на одно деление прицела ближе, опасно. Так можно и по своим окопам шарахнуть. Но немцы опять ползут. Чтобы они не убили нас, надо уничтожить их.

Отдаю команду: «Первому орудию! Огонь!»

В ту же секунду свист снаряда. Мы падаем на дно окопа. Взрыв. Осколки разбивают комья земли, прошивают ползущих к нам гитлеровцев. От радости, а может, от ребяческой бесшабашности, с подсознательной верой в то, что свои снаряды нас не заденут, ору во всю глотку:

— Батареей! Четыре снаряда! Огонь!

Радистка повторяет мои команды.

Все смешалось. Разлетаются и падают комья земли, дым, гарь. Забит рот, уши, ноздри. Нечем дышать. Трудно встать. Качает из стороны в сторону. Один из наших снарядов взорвался всего в нескольких метрах от разведчика Гурова. Он явно контужен, качает головой и почему-то смеется, хотя кровь капает из его ноздрей.

— Фрицам капут! — кричит он. Для надежности длинной автоматной очередью прочесывает весь сектор перед наблюдательным пунктом. Более чем на сто метров живых немцев не осталось.

Если теперь я слышу словосочетание «горы трупов», сразу вспоминаю седьмое июля 1943 года. В тот день бездыханные немцы сплошь устилали землю. Наши погибшие солдаты тоже штабелями лежали в окопах. А рядом продолжали драться их оставшиеся в живых товарищи.

Не будь рации и Лизы, нам бы несдобровать. И когда стало чуть потише, я протянул ей руку:

— Вы молодец, Лиза, вы…

Она заулыбалась, а я так и не сказал главного: ее присутствие делало нас более стойкими и дерзкими.

СЕДЬМОЙ ДЕНЬ

Все перемешалось и вновь прокручивалось, как будто в адском калейдоскопе боя.

Утро седьмого дня началось без неожиданностей. После тридцати минут довольно интенсивной артподготовки огонь противника начал затухать. Нам показалось, что враг полностью выдохся, и его атак больше не будет. Но мы ошиблись.

Часов в девять канонада снова достигла огромной силы. А еще через час мы почувствовали, что ружейно-пулеметная стрельба быстро перемещается к Малоархангельску. Танки и пехота врага уже были в километре от города. За танками цепь автоматчиков. Но и у нас двенадцать орудий. Не растопыренные пальцы, а кулак — дивизион, способный нанести мощный удар по любой точке.

Вспоминается редкий в практике случай: батареи, наш новый наблюдательный пункт и танки противника находились на одной линии. Расстояние от батарей до наблюдательного пункта и от него до расположения врага примерно одинаковое. Стрелять можно было с закрытыми глазами. Сразу же дивизионом провели трехминутный огневой налет. Связались со штабом полка. Я указал точки на карте, куда следует направлять огонь нашим второму и третьему дивизионам.

Первый же артналет был очень удачным. Немецкие автоматчики не выдержали нашего огня и залегли. Сопровождавшие их танки остановились. Они лихорадочно обстреливали окраину города. В тот момент там было два-три пулемета да несколько десятков солдат. Но атаковать город без поддержки своей пехоты немецкие танкисты не рискнули.

К часу дня противник усилил огонь по окраине Малоархангельска. Они не знали, откуда их бьют. Зато по нашему наблюдательному пункту не было ни одного выстрела за весь день. Вот что значит хорошая маскировка! Мы находились на запасном наблюдательном пункте командира дивизии, подготовленном заранее.

Когда же танки врага снова пошли вперед и поднялись явно поредевшие цепи их автоматчиков, мы открыли огонь всем полком.

На участок прорыва протяженностью около километра полк каждую минуту обрушивал не менее ста пятидесяти снарядов. Взрывы были столь частыми, что высоко в небо поднялась черная земляная завеса. Чуть больше, чем за три часа боя, мой дивизион израсходовал около трех тысяч снарядов. Их доставка даже опережала потребности. Тылы сработали отлично!

— Огурцы подвезли! — докладывали с огневых позиций.

Мы радовались этому и продолжали стрельбу.

Немецким танкам оставалось пройти до города не более полукилометра.

Посчитав положение дел серьезным, наше командование вызвало самолеты. В первом эшелоне их было около шестидесяти, во втором — тридцать. Они подвергли немцев ожесточенной бомбежке. А две шестерки штурмовиков в это время бомбили окраину Малоархангельска. Вероятно, летчикам было сказано, что враг дошел туда. Но сделать это ему так и не удалось.

Потом произошло то, что смело можно назвать подвигом.

Во время нашего очередного артналета по вражеским танкам неожиданно для нас, а для немцев тем более, из Малоархангельска на большой скорости выехал автомобиль с 76-миллиметровой пушкой и помчался к нашему наблюдательному пункту. Метров через двести он повернул влево навстречу танкам. Проехав еще метров сто и сделав полукруг, остановился. Наши артиллеристы в мгновение ока отцепили орудие и уже через несколько секунд сделали первый выстрел.

Чтобы помочь смельчакам, я скомандовал:

— Беглым! Три минуты! Огонь!

Тут же из-за домов выехали другие машины с орудиями. Они веером рассыпались по полю и открывали огонь.

Я не знаю ни одного офицера, ни одного солдата той батареи, которая тогда пришла к нам на помощь. Но и сегодня, спустя десятилетия с радостью пожал бы им руку за их подвиг

Немецкие танки, способные двигаться, начали быстрый отход. Отступающих с ними автоматчиков я не видел. Все они были уничтожены нашим огнем.

Удар 23-го фашистского корпуса на Малоархангельск провалился.

Записала Тамара ЛОГИНОВА
Фото из семейного архива Петрушиных

РЕУТ — Общественно-политическая еженедельная газета г. Реутова – наукограда РФ
№13 (627) Пятница, 4 апреля 2008 года
В Интернет-версии газеты «Реут» статья отсутствует.