Батюшка
Мария Дмитриевна Зорина — казначей Свято-Покровского храма в с. Архарово. Ее отец — о. Дмитрий на протяжении ряда лет служил здесь священником. Именно при нем храм, бывший долгое время в запустении, начал возрождаться.
— Отец происходил из верующей семьи, мой дед был псаломщиком. У него было двенадцать детей, последним родился мой отец — Дмитрий. Отец рассказывал, как в военные годы голодал: ходил побираться. Ему дадут кусочек, самому хочется съесть, но он знал, что нужно нести домой. Шел и дорогу запоминал, чтоб вернуться. Иной раз придет в деревню вторично, а ему говорят: мы тебе уже подавали.
Трое папиных старших братьев погибли на фронте.
Мой дедушка Григорий Денисович был репрессирован. Он работал в Орле дворником и, подметая площадь, пел псалмы. Патруль ему раз сделал замечание, второй, а на третий раз дедушку забрали, осудили и отправили в Сибирь. Но и в заключении дедушка не пропал, он был очень трудолюбивым, за что его ценили начальники, ведь им тоже требовалась помощь по хозяйству. Когда дедушка вернулся из заключения, то ходил по округе, провожал усопших, помогал людям в отсутствии священника: службу Григорий Денисович знал наизусть. Вот в такой семье вырос мой отец.
У отца было десять детей, три сына: старший о. Владимир, архимандрит, монах, служит в Переделкино, младший сын протоирей о.Алексей — благочинный Старооскольского округа. Михаил — выбрал для себя стезю военного, он полковник.
Отец был настоящий русский крестьянин, трудяга. Он женился в семнадцать лет, девушку выбрал из верующей семьи. Они пешком ходили венчаться в Болхов, а путь до этого города неблизкий. Мама, Анна Алексеевна, не хотела выходить замуж, но ее родители настояли. Во время войны мамина семья была угнана в Германию, но и там они ходили в церковь, молились. В том храме был прозорливый о. Иоанн. Когда он читал проповедь, у него менялось лицо, становилось светлей. Мама хотела подарить о. Иоанну полотенчик, но он сказал: «Матушка, тебе самой пригодится». Так еще в юности маме было предсказано, что она станет матушкой. Она была необыкновенным человеком. Насколько отец был строг, настолько мама была мягкой, терпеливой, доброй. Пока у мамы было мало детей, она работала в колхозе, как все. Она рассказывала, как родился у нее четвертый ребенок. «Утром встанешь, всех накормишь, и на работу за три километра. В обед бегу ребенка грудью кормить, и опять назад. Прибегу, женщины меня ждут. И хоть бы раз сказали: Ань, отдохни немного, посиди хоть четверть часа. Нет, сразу поднимаются на работу и я с ними». Мама потом удивлялась: «Я ли это была, как только успевала, откуда силы брала?» Вздохнет: «Трудно было»,— и замолчит. У мамы была астма, и она постоянно читала Иисусову молитву. Болезнь прошла, на радостях мама поделилась новостью со знакомыми, и тут же астма возвратилась. «Молчать нужно», — учила нас мама. Еще она говорила, что всегда нужно молиться. Если что попросишь от чистого сердца — непременно просимое будет выполнено. Как-то мама пасла коров, и одна увязла в болоте. Мама ее стегает, а корова ревет, веревки под рукой нет, да и какой прок был бы от веревки, чтоб животину достать нужна мужская сила. Что делать? Ведь за корову придется отвечать. Мама от всего сердца взмолилась, и корова сама вышла из болота. Отец тоже много молился. Больницы он не любил, заболит что — сразу начинал молиться.
Мы жили в селе в Знаменском районе, отец работал плотником, сам выстроил себе дом. Я не знаю, когда он отдыхал, вставал в три часа ночи, до семи строил дом, потом шел на работу. Посты в нашей семье соблюдались неукоснительно. Два раза в год — к Пасхе и Рождеству разделывали свинью. В обычные дни мы питались скромно, на столе стояли суп и каша, лакомство — хлеб с вареньем.
Помню, как отец сажал нас всех в кузов машины, и мы ездили в храм, домой возвращались уже после обеда.
Воспитывали нас в вере. Шесть дней отец работал в колхозе, а в седьмой никогда не ходил. Утром поднимал нас на молитву. Зажигали свечу и читали акафисты. Стояли на коленях — ноги деревенели. Было строго: кто не молится — за стол не садится. Уже став взрослыми, мы оценили то, что сделал для нас отец. Старшая сестра по воскресеньям собирала всех детей и проводила духовные беседы.
В школе нас, из верующей семьи, притесняли. Родителей вызывали, спрашивали, почему мы не вступаем в пионеры, комсомол. Отец на это отвечал: «Дети ходят в школу, чтобы получать знания, это главное, а все остальное неважно». Я не хотела вступать в пионеры, но как-то получилась, что меня уговорили. И как быстро все сделали, тут же нашли белую блузочку, галстук.
Пришла я домой, голову повесила: «Меня приняли в пионеры», Думала, отец будет меня ругать, но он только покачал головой: «Не надо было этого делать». Галстук я, конечно, больше не надевала и ни в каких пионерских делах не участвовала.
После школы сестра никуда не поступила. Пришли мы в Орле в Собор, обратились к священнику: » Батюшка, так и так, что ей делать»? Сестру оставили в соборе, она продавала свечи. Отец часто заходил к ней, и его приметили. Владыка Глеб предложил отцу поработать в Епархии, чтобы лучше узнать его. Потом предложил ему приход в Брянской области, а вскоре перевели в с.Архарово Малоархангельского района. Когда отец принимал сан, время для священничества было тяжелое, сколько обид, насмешек, непонимания пришлось вынести. Двадцать лет он прослужил в Архарово. Отец был прямой человек, строгий, говорил все прямо в глаза, но вместе с тем добрый, умел дать разумный житейский совет. Например, пришел парень из армии, отец сразу советовал ему жениться, иначе пропадешь, говорил. Бывало, отслужит службу, и на голодный желудок отправляется в епархию. С транспортом в те годы было не так хорошо, как сейчас. Но сколько раз бывало, что выйдет на остановку, а тут как раз попутная машина, прямиком до Орла. Зайдет в Орле к дочери. Она спросит: «Пап, ты ел?» — «Обо мне не беспокойся, я потом».
Материальное для отца было на последнем плане. Так же прост был в одежде. Владыка Паисий подарил ему плащ, так он его до самой смерти носил. Сколько лет возил товар из епархии на себе. Он никогда ничего не боялся, и нас учил: Бойтесь Бога и своих грехов. Раз о. Дмитрия встретили: «Давай денег, а то зарежу». «Режь, — ответил отец,— если я тебе должен». Отец рассказывал, что его часто обижали: не выдавали заработанные деньги, поэтому сам он всегда рассчитывался сполна.
Люди много не понимали, иной раз, доходило до смешного. Похороны, а к отцу подходят: «Батюшка, побыстрей отпой». «Тебе за стол сесть нужно? Вот сделаем все, как следует, тогда и за стол сядете».
Окончив школу, я не стала учиться, работала помощником воспитателя, два года на заводе. Отец сетовал, что у него нет псаломщика, и я поехала в Архарово. Тем более что городской шум не любила, деревенские тишина и покой всегда были близки сердцу. Двадцать лет прослужила с отцом, пела на клиросе. Знать нужно было многое, все пришло со временем. Сейчас у нас поет хор. Когда мы прибыли в Архарово, то увидели полное запустение. Красивейший храм из красного кирпича был весь в выбоинах, на крыше росли березки. Мы приехали сюда десятого декабря 1979 г. на Знаменье. Одиннадцатого отец уже служил. Отец привел в порядок церковь, залил бетоном три придела. А ведь как это непросто. Нужно было наносить песок, щебень, все сами. Сделали двери, построили домик, в котором мы живем, да еще много чего. Территория храма — 70 соток, поставили ограду. Когда приезжал архиерей, отец всегда встречал его в рабочей форме. Помню, работаем, я его прошу: «Давай вечернюю службу не в пять, а в половине шестого начнем, хоть отдохнем немного». «Нет, сначала все сделаем, потом отдыхать будем». Отец поставил леса, чтобы штукатурить храм и забрался на самый верх. Это было в 90-м году тридцатого сентября на праздник Веры, Надежды, Любови. Наверху о. Дмитрий потерял сознание и упал с высоты десять метров. За два метра до земли, он ударился о перекладину лесов, перевернулся и стал на ноги, отделавшись сломанными ребрами. Две недели всего и выдержал в больнице — не мог не служить. Однажды о. Дмитрию нужно было ехать на кладбище, его вызвался подвезти деревенский мужик. Только отец хотел сесть в телегу, как мужик стеганул лошадь, телега поехала, отец упал и сломал ногу. Так и служил — на костылях. Не помню, чтобы у отца был отпуск. «Какой отпуск?— говорил он, — мы и так служим по выходным и праздникам». Дни рождения он никогда не отмечал, для него главными вещами в жизни были труд и вера. Служил отец, пока были силы. Родители прожили вместе пятьдесят лет. После смерти о. Дмитрия в 1998г., мама прожила еще одиннадцать лет, в 2003г. она приняла постриг с именем Серафима.
Маша Никитушкина
Фото: maloarhangelsk.ru