Письмо Афонина, 1919 г.
Письмо в редакцию.
Малоархангельскому Уездному Комитету партии Коммунистов (большевиков)
Уважаемые товарищи!
Всю свою молодую силу, энергию и семейное счастье я отдал на служение великой и святой идее — защите угнетённых и эксплуатируемых всего мира. Всегда и всюду гонимый с презрением опричниками царизма, этой отъявленной шайкой негодяев прогнившего до самого основания самодержавно-жандармского строя России, попал под давление таковой, и вынужден был покинуть свою местность, где родился и рос; благодаря гонению был брошен в среду чужих людей, быв молодым тогда ещё юношей, в отдалённые окраины России, как-то: Закавказье и Закаспий (Средняя Азия). С 1906 года стал работать в организации, состоя действительным членом Р.С.Д.Р. партии (большевиков). Среди тех организаций, где я работал, всегда пользовался большим доверием и авторитетом, как честный работник, несмотря на то, что работа была очень серьёзная и опасная, так как велась подпольно под строгой конспирацией, для наглядности приведу один пример, который скажет за мою активную и честную работу: при Тифлисской организации для защиты таковой была создана боевая дружина, задачею которой было применять террор по отношению к тем лицам, от которых угрожала явная опасность разгрома организации. Согласно выраженной воли партии я был поставлен во главе этой новой организации. За всё время занятия этого важного и ответственного поста, по заданию партии было совершено несколько террористических актов, после которых, попав под подозрение «охранки», с согласия партии выехал из пределов России в Персию, где снова горячо принялся за партийную работу, так как там в то время [нрзб]. В работе принимали участие известные (?) эмигранты, как-то: тов. Артём и другие. Через год я снова вернулся в Россию и снова работал не покладая рук и без устали в целом ряде организаций и продолжая таковую до моего исключения из членов партии, т. е. 11 октября 1918 года. Исключение моё произошло не по вине организации, а по моей собственной, которая равносильна преступлению перед идеей коммунизма. Привычка и даже очень вредная для социалиста, с которой необходимо бороться всеми имеющимися силами и средствами — это привычка тёмного русского мужика продолжать одурманивать себя денатуратом и самогонкою, со всеми последствиями отчаянного пьянства, и я, как истинный социалист в душе, зная, что вино это политическая мина, которая в одно прекрасное время может взорвать дело углубления социальной революции и строго подчиняясь партийной дисциплине, это делать ни в коем случае нельзя, но товарищи, благодаря своей невоздержанности и легкомыслию, я этим злоупотребил, почему и был исключен из членов партии вполне правильно и законно. В преступлении этом я приношу перед партией самое искренне и горячее раскаяние и заявляю, что впредь таких преступлений с моей стороны не будет, в чём даю клятву коммуниста, надеясь, что моё честное признание своей вины перед партией даст мне возможность работать на благо всех трудящихся, чем доставится возможность очистить свою совесть: продолжая работу, я беспрекословно буду подчиняться самой строгой партийной дисциплине, и если будет замечено нарушение таковой, прошу применять самые суровые меры. Надеюсь и ручаюсь, что с моей стороны не будет этого, в чём даю клятву коммуниста. После всего описанного выше случая, товарищи, я стал на ложный путь, не заглянув глубоко вперёд, что могло произойти от этого и какой вред наносится делу революции от моих действий, которые были проявлены мной на собрании, не заглянув глубоко вперёд, что могло произойти от этого и какой вред наносится делу революции от моих действий, которые были проявлены мной на собрании 11 января в Малоархангельской ячейке коммунистов, что и послужило причиной моего ареста по распоряжению Комитета партии. Товарищи, вдумавшись в эти действия, я признал себя виновным в преступлении и постановление об аресте освежило меня и дало мне большой толчок одуматься в своих действиях, которые проявлялись мною за последнее время, я это признаю как вредное и разлагающее для социализма на радость нашим врагам. Поэтому, принося самое искренне и чистое раскаяние, я говорю, что это сделал по своему легкомыслию. От чистого сердца и искренно раскаиваюсь в своём преступлении и прошу товарищей простить меня, что послужит на будущее время уроком. Снова желаю отдаться со всеми своими силами и знаниями беззаветной работе на благо трудящихся, чем и смою с себя, т. е. со своей совести позорное клеймо врага народа. Я, как коммунист, созданный самою природой и более чем убеждённый в этой идее, не могу оставаться равнодушным ко всему происходящему в тот момент, когда все силы должны быть напряжены по максимуму и нельзя опускать руки, когда идёт классовая борьба. Я не могу ожидать происшествия второй Украины, когда площади городов украсятся виселицами и пролетариат зальёт снова землю своей кровью. Нет, товарищи! По ложному пути с развязанными глазами идти нельзя и я этого не желаю. Лучше честно, в бою с врагами, с оружием в руках умереть за дело социализма, чем жить в позорном рабстве, в железных когтях капитализма.
Прошу комитет партии поместить письмо в газете для того, чтобы весь пролетариат знал мои преступления и сам не становился на ложный путь, по которому идти опасно, а шёл бы по пути осуществления заветной мечты — светлому будущему царству социализма.
С товарищеским приветом, Н. Афонин
«Известия Малоархангельского уездного совета рабочих, крест. и кр.-арм. деп.»
№ 16 от 17 февраля 1919 года
Шел, шел пролетариат к светлому будущему царству социализма, да так и не дошел.