В гостях у Зимы

Мела поземка. Егорша шагал, сам не зная куда. Человеческого жилья видно не было. Впереди черной полосой тянулся лес.

— Так и замерзнуть недолго, — поёжился Егорша. — Пойду по кромке леса, может какая избенка к краю притулилась, или тропочка попадется.

Долго шел парень и наконец, увидел диковинный терем. Он стоял на лесной опушке, вроде из бревен сложен, но не из обычных, а ледяных. И крылечко белое и ставенки, словно снежные узоры. Дверь отворилась, на крылечко вышла хозяйка. Она зябко куталась в шубу, притоптывала ножкой в белом сапожке.

— Холодно, — проговорила красавица, — снежку бы. Эй, Мороз, Морозушко, — крикнула девушка, — где ты, пособил бы чуток.

— Хозяюшка, — молвил Егорша, подходя к крылечку, — может, я чем могу помочь.

— Ой, — девушка спрятала зарозовевшее лицо в пушистый воротник. — Ты как у моего снежного терема оказался? Человеку в наших местах делать нечего.

— Да вот, хозяюшка, ноги привели, не сердись. А зовут меня Егорша из Скородумовки.

— Вот как, — улыбнулась девушка. — А я Зимушка-Зима. Бываю нежная и снежная, холодная и голодная. Говоришь, пособить охота. Замерзла я в тереме, печку топить нечем, дрова закончились.

— Я мигом наколю.

—Ишь, какой шустрый, — усмехнулась Зима. — На краю опушки стоят ледяные дубы в три обхвата. Ты их сруби, и дрова наколи. Справишься?

— А то!

— Сейчас топор поищу, под печкой лежал.

— Не надо, хозяюшка, у меня свой есть, — Егорша хлопнул рукой по ящику. Положил его на землю, сдвинул ремень и тихонечко проговорил: Власик, Протасик, выпрыгивайте, доброе дело делать будем, да без баловства. Хозяйка у нас непростая, за плохую работу насмерть заморозит.

Крышка ларца откинулась, и на волю выскочили два ладных мальчишки, они подпрыгивали, приплясывали и тараторили:

— Дело, дело давай, дело, дело давай.

— Ну и ну, — Зима весело расхохоталась, — оказывается и у людей чудеса есть. Рассмешил ты меня, парень, — сказала Зимушка Егорше, — теперь я тебя не трону, не обижу, да в другой раз смотри не смеши, а то, если я трижды рассмеюсь, не отпущу от себя больше.

— Егорша, руки зудят, работы просят, — прыгали около парня Власик и Протасик.

— Видите дубы на краю опушки. Срубите их и наколите дров. Да на совесть работайте, не как у нерадивой Матрены.

Пила в руке Протасика взвизгнула, и в одно мгновение ледяные деревья были спилены. Власик и Протасик истосковавшиеся по работе, мигом обрубили сучья, напилили кругляшей и накололи огромную, выше елей, кучу ледяных дров.

— Молодцы, — довольно качнула головой Зима, — снежку в этом году много будет. Ну-ка, берите дрова, пожалуйте в мой ледяной терем, будем печку топить.

Власик, Протасик и Егорша набрали охапки дров, поднялись вслед за хозяйкой по белому крылечку и вошли в терем. Внутри он был бел и светел. Ледяная печка с голубыми изразцами занимала большую часть. Дрова свалили на белый пол, Егорша с изумлением оглядывался, до того чудно казалось ему в тереме. Морозные узоры покрывали окошки, в углу паук плел белоснежную паутину. На ледяном поставце стояли белые чашки и миски.

— Хорошо ли в моем тереме? — усмехнулась Зимушка.

— Д-д-да, — еле выговорили замерзшими губами Власик и Протасик.

— Молодцы, — Зима погладила их холодной рукой по головам, — хозяев обижать грешно, сами пришли, я вас не звала, так что и вы на меня не зла не держите. Садитесь на лавку.

Власик и Протасик с сомнением поглядели на ледяную гладкую лавку и поежились.

— Нам и постоять нетрудно, — увильнули они.

— Да не бойтесь, я шубу теплую постелю.

Зима скинула с плеч пушистую шубку, бросила ее на лавку. Власик, Протасик и Егорша сели на мягкий мех и стало им тепло и хорошо. Зима в белом сверкающем платье положила дрова в печь, зажгла огонь, был он не привычно жаркого цвета, а чуть голубоватый. В ледяной горшок Зима налила воды, сыпанула горсть колотого льда и поставила в печь.

— Скоро и варево будет готово. А пока пойдем на улицу, глянем, какой дым идет.

Власик и Протасик переглянулись: чего на дым смотреть-то, но перечить хозяйке не посмели, помнили, что бывает, когда хозяину грубишь.

За порогом шёл густой снег, света белого не было видно.

— Хорошо печка горит, снежно, — довольно молвила Зима. Егорша поднял голову и ахнул: из трубы валил не дым, а снег и рассыпался по лесу.

Зима смеялась, снег падал ей на плечи, и скоро красавица опять стояла в белой шубе. Егорша вдруг почувствовал, что ему становится тепло, глянул, а на нем тоже шуба, легкая, пушистая, на ногах — валенки. Власик и Протасик тоже нарядились в теплые белые полушубочки, шапки и валеночки.

— Здорово! —  толкнул товарища Власик, — теперь не замерзнем.

Проказник Протасик подманил друга к старой ели и дернул за лапу, на которой отдыхал легкий снег. Вмиг Власик стал похож на сугроб, он захлопал глазами, потом подпрыгнул, завопил от возмущения и бросился на Протасика, стараясь повалить. Зима рассмеялась:

— Эй, ребятки, —  крикнула она озорникам, — я вас предупреждала — не веселите меня. В моем холодном тереме скучно, а от тетушек Стужи и Метели одна тоска. Еще раз засмеюсь и оставлю вас у себя, чтоб долгими вечерами и мне весело было.

Власик и Протасик раскрасневшиеся, вспотевшие перестали драться и, тяжело дыша, сердито посматривали друг на друга.

Зима махнула рукавом и снег прекратился. В засиневшем небе показалось низкое солнце и все вокруг засверкало. Самоцветными огнями загорелся терем, искрами вспыхивали пушистые шапки на деревьях и кустах. И сама Зима была прелестна  в белом наряде. Она подошла к Егоше, улыбнулась.

— Что парень, хороша я?

— Так хороша, что дух захватывает.

— А может не надо тебе никуда идти?

— Надо, суженую себе ищу.

— А я чем не суженая.

— Ты прости меня, красавица, но холодом от тебя веет.

— Прав ты, —  улыбнулась Зима. Она протянула руку, на нее сел воробей, Зима взяла птичку, поднесла к губам и поцеловала, воробей окоченел, свалился в снег.

Егорша, подобрал маленькое тельце, отогрел своим дыханием:

— Лети, маленький, в свое гнездышко, спасайся от злых морозов.

Зима вздохнула:

— Пойдем в терем, кушанье готово, да и солнце садится, вечереет.

— Пора нам, — пробормотал Егорша.

— Куда вы направитесь, до ближайшего селения долго идти, до ночи не успеете. Переночуете у меня.

— На ледяной печке? — встрял Протасик, — до костей замерзнем.

— Плохо ты обо мне думаешь, — нахмурилась Зима, — считаешь меня злой, жестокой. Разве не я теплым одеялом укрываю землю и как хорошо зимовать под ним всякому зверью. И что же я за хозяйка, если своих гостей обижу?

Солнце спряталось за теремом, напоследок засыпав его золотыми блестками. Смеркалось, вечерняя синь сменилась чернотой. Окошки терема приветливо светились, Зима взошла на крылечко, обернулась.

— Что медлите, иль в лесу ночевать вздумали.

Власик и Протасик, опередив Егоршу, взлетели по ступенькам.

Внутри было тепло. Зима поставила белый чугунок на стол. Власик и Протасик потянули носом.

— Хорошо пахнет? —  улыбнулась Зимушка — берите ложки.

Ложки были белые с голубыми узорами.

— Такие только к царскому столу, — ахнули мальчуганы.

Варево было чудное, холодное, но вкусное и сытное. После еды мальчики осоловели и едва не падали с лавки от усталости.

— На печку полезайте, места всем хватит.

— Старик велел нам в ларце спать, — сонно сказали Власик и Протасик.

— Еще чего, — Зима нахмурила красивые брови, — в моем доме не леший хозяйничает, как я скажу, так и будет.

Когда Егорша, Власик и Протасик подстелив шубы, улеглись на ледяное ложе, Зима укрыла их мягким одеялом.

—Под ним еще никто не замерз, закрывайте глаза, милые, утром разбужу, в путь отправитесь.

Егорше слышал в трубе завывание ветра. Парень натянул одеяло на голову.

Под одеялом было так тепло и сладко, глаза парня слипались, словно издалека Егорша услышал нежный голос:

— Спите, гостюшки дорогие, до весны.

Легкие шаги стали тяжелыми, звонкий голос словно надломился, звучал хрипло. Дзынь, дзынь, — зазвенело что-то над ухом, одеяло сползло с плеч, Егорша хотел поправить его, но не нащупал, раскрыл глаза, поднял голову.

— Что такое! —- воскликнул парень.

И в помине не было терема, лежал Егорша на лужайке с островками серого снега, теплые весенние лучи пригревали, зеленая травка пробивалась на волю. Кончилась зима!

Елена Мусатова