Тополя на пенькозаводе
Огромные тополя — примета пенькозавода. Посмотришь издали: стоят домики, а над ними шатер, в зависимости от времени года зеленый или прозрачный. Желтым он почти не бывает. Уже ряд лет в нашей местности тополя не желтеют: листья в конце лета жухнут и облетают.
Пенькозавод начинается после ряда нарядных домиков, что расположены в конце ул. Мира, и впечатление производит не самое благоприятное. Штукатурка на двухэтажных домах частично облупилась, некоторые окна заколочены или заложены пестрым кирпичом, но кое-где вставлены новые рамы, за ними видны детские игрушки, сложенные на подоконнике, значит, живут люди, растут дети.
Самого пенькозавода как такового уже давно нет. Оставшиеся развалины годятся лишь для фактурных съемок. Окна конторы пусты, к рассыпающемуся бывшему цеху притулился маленький и аккуратный магазин повседневного спроса. Жители поселка рады, что он есть. Был период, когда магазин закрывался и за продуктами, любой мелочью приходилось идти в город. Теперь вопрос решен, магазинчик работает исправно.
Мария Ивановна Сергеечева — одна из старейших жительниц поселка, приехала сюда с родителями в 1954 году. До этого семья жила в Момошино.
— Отец мой, Иван Андреевич Васютин, был каменщик, — рассказала Мария Ивановна, — он своими руками здесь все строил, выкладывал стены высокой башни, она еще цела. Внутри ставили леса и каменщики по ним взбирались наверх. Завод запустили в 1955 году. Я закончила пять классов, больше учиться не пошла, год пробыла в няньках у новорожденной сестренки, потом отец простудился и умер, мать заболела и мне, четырнадцатилетней девчонке, пришлось идти на завод работать.
Родилась Мария Ивановна в 1942 году, когда отец был на войне. Старшая сестренка постоянно ее дразнила:
— Мой отец придет с войны, а твоего убили.
Маленькая Маша не понимала, что отец у нее с сестренкой один и плакала. Когда отец вернулся, Маша на «чужого мужика» и смотреть не хотела, кричала, что ни за что с ним в доме не останется. Долго не признавала, пока со временем не поняла, что это и есть ее самый родной и любимый папа.
— Мы работали наравне со взрослыми. Тогда не было деточек, — говорит Мария Ивановна, — это сейчас глянешь, ему двадцать лет, а он все деточка, то тяжело, это трудно. Нам не было ни тяжело, ни трудно. Мы трудились с удовольствием, на тяжесть и внимания не обращали. Я сорок лет на пенькозаводе. Шесть дней рабочая неделя, суббота — до двух дня, воскресенье — выходной. Первые тридцать лет работала на сырье, скирдовали, возили пеньку, сначала в три смены, потом пеньки стало поменьше — уже в две. Снопы нянчили туда-сюда. Каждый сноп возьми, положи со скирда на телегу, перевези на завод, потом эти снопы разгружай. Каждый два раза в руках держали. А конопля высокая, была и под два метра с лишком. Пенькозавод производил длинное и короткое пеньковое волокно, его отправляли в Орел, распределяли по фабрикам, часть шла на экспорт. Заготовки с утра до темной ночи, машин уйма, а нужно все заскирдовать. Уморишься, в баню сходишь, она каждый день топилась, и про усталость забывали.
Наш первый директор Николай Андреевич Калегаев был очень хорошим организатором, — продолжает Мария Ивановна. — При нем построили клуб, начальную школу, детский садик, работал медпункт. В клуб привозили кино. Два дня в городе фильм показывали, потом к нам везли. Директор организовал художественную самодеятельность. Мы готовили концерты, ездили с выступлением в Александровку, в районный дом культуры, на фестиваль в Орел, пели, танцевали, ставили пьесы. У нас был хороший заведующий клубом Николай Шишков, но главная роль в организации принадлежала, конечно же, Николаю Андреевичу. Это был настоящий руководитель. Народу на пенькозаводе было много. Построили общежитие, дома. Мы работали, воспитывали детей, зарплату получали небольшую — рублей 60. И никто нам не помогал, некому было, все сами. Но ведь никогда мы не унывали, не плакались. Сделали пруд, он стал хорошей зоной отдыха для жителей пенькозавода и местом для ловли рыбы.
В 1956 году на пенькозаводе посадили тоненькие хворостиночки — тополя. Жители следили за ними, поливали, чтоб не засохли, мечтали о временах, когда красивые, стройные деревья раскинут над домами красивые кроны. По весне тополя выпускали клейкие, блестящие листочки, наполнявшие воздух приятным запахом.
— Кто ж думал, что они такими вымахают! — с досадой восклицает Мария Ивановна. От тополей на пенькозаводе много хлопот. Как только поднимается сильный ветер, все жители повторяют одну и ту же фразу: «Только не на мою крышу». Огромные суки отламываются от тополей и падают иногда удачно, иногда не очень. Марии Ивановне в прошлом году повезло: сук упал рядом с домом, а еще чуть-чуть и проломил бы кровлю. Часть деревьев спилили, но дело это не быстрое, а главное — не дешевое.
В 90-х годах в стране началась перестройка, которая ознаменовала разрушение завода. Менялись на предприятии директора, уменьшался сбыт продукции, начали задерживать зарплату, и скоро от завода остались одни развалины. В домах, где когда-то ютились по несколько семей, стало просторно.
Мария Ивановна попросила поблагодарить председателя ветеранской организации Карпенко Лидию Даниловну. К ней можно обратиться по любому поводу, всегда поможет и подскажет, проведает.
Может быть, при солнечном свете пенькозавод выглядел бы более оптимистично. Но день быль серый и хмурый, с пронизывающим ветром, тополя задумчиво и печально качали огромными ветвями.
Однажды спилят последний тополь, посаженный в далеком 1956 году, когда тяжелая работа была в радость, а люди жили весело, потому что иначе было нельзя.