Мария Дмитриевна Тишкина: главное в жизни — терпеть

— Да что же вспоминать-то, деточка? — сказала Мария Дмитриевна Тишкина, жительница поселка Плещеево. Недавно она отметила свое девяностолетие. – Нечего вспоминать. Только голод, холод и разруху. Я как начну о старом говорить, у меня прям в груди печет.

Окончила я четыре класса у себя в Алексеевке, что в Колпнянском районе и пошла работать в колхоз. Лет было мало, а куда деваться? Те, кто побогаче в Луковскую школу учиться пошли, наша Алексеевка от нее недалеко была. А мы бедные. Отец раненый вернулся с войны и 22 апреля 1945 года умер, даже до победы не дожил. Мать осталась одна, нас двое — я и младший брат Василий. Но поначалу я ходила в школу, а ходоки развалились — дома и села. Больше обуть было нечего.

Таких как я было много. Маленькие мы были по возрасту, но не для работы. Воду носили, около речки сажали капусту, мы ее поливали. И будили нас еще до солнца. Взрослые скородили, а мы выскребали. Те, кто постарше хлеб косили, а ребятишки, снопы носили, одна дотащить не может, по двое-трое волокли. Снопы ставили в крестцы, 13 снопов — крестец, 4 крестца — копна. По целому дню работали, никто поблажки не давал. Ставили за работу трудодни, потом на каждый выделяли по 200 гр зерна.

Ходили мы в лаптях, были и лыковые, и веревочные. Сначала отец плел, а как он помер — мы сами стали. Надеяться-то не на кого. Валенки сваляли — только на праздник надевали. А брату Василию перед войной справили валенки, шапку новую купили, одежонку, а немцы все отняли. Он долго голосил, переживал очень. Вот как мы жили.

Когда война началась, мне лет 16 было. Немцы приехали на мотоциклах, начали курей, гусей, поросят тащить.

А мы с матерью схитрили: взяли коробку плетеную, курей в нее побросали и под плетень в снег зарыли, навозом закидали, чтоб они не замерзли. Приходят к нам немцы: — Кур давай. – А мы радуемся, что обманули их, руками разводим: — Нету! Они вышли, начали искать, а петух закричал! Так они матерю прикладом били и нас заставили курей выкапывать. Они из коробки повыскакивали, а немцы их ловят и сразу головы рвут. Лишь одна курочка к соседям улетела, они нам ее потом отдали.

Нас немцы сначала из хаты, а потом и из подвала выгнали. И мы ушли книзу, там тоже был большой подвал, и жила семья с семью детьми и старым дедушкой-инвалидом. К ним мы и прибились. Коптушечка горела, дедушка что-то готовил, картошечек принесет, наварит. Какое там мытье, какое умывание! Ничего этого не было. Сидели мы грязные и голодные. Потом еще в подвал люди пришли, битмя он был набит. Наверху шел бой, а когда он затих, дед сказал:

— Ну ладно, я свое отжил, пойду гляну как там.

Вышел, а у него в хате немцы так печку топили жарко, что уже пожар начинался, а хата полна соломы. Немцы уже удрали. Они расстреляли хорошего человека учителя Михаила Дмитриевича Шалимова. Говорили, что он был партизан и вместе со своими товарищами подпилил мост, связывавший Алексеевку с Мисайлово. А немцам негде было переправиться, и они отступили. Был у нас староста, его почему-то звали Калуга, так он ни одного человека не дал в Германию угнать. Но какой бы он хороший ни был, его все равно потом расстреляли. Нашу деревню освободили 16 февраля 1943 года.

Нас эвакуировали. А мы дошли до Медведево и назад вернулись. Думаем, куда мы пойдем? Везде одинаково. Мать корову вела, я ковригу хлеба несла, с тем домой и пришли.

И опять началась работа, чинили дороги, в тачках кирпичи возили. В нашей деревне стояли горны, в них обжигали кирпич. Из него и дома строили. А когда начали создавать кирпичные заводы, наше производство закрыли.

Вспоминаю я страшный послевоенный голод. Нас спасала корова. Картошек намоем, на терке натрем и в молоке заварим. И вкусно как было! А кто без коровы остался, то с голоду пух. И ракушки собирали, и лебеду, и конский щавель, из него лепешки пекли. Да это название одно — лепешки! Обваришь щавель в кипятке, скрутишь — вот и лепешка, горстки муки не было добавить. И вспоминать неохота. Ждали, когда лобода вызреет, ее в снопочки связывали, обмолачивали и в хлеб добавляли, так он зеленым получался. А работать в колхозе надо. Встанем хлеб косить, наберем колосочков, обжмыхаем, бросим горсть зерен в рот — и опять работаем. Норму вырабатывали.

Муж мой Григорий Алексеевич Тишкин — участник войны, домой вернулся в 1950 году. Прихожу раз со свеклы уставшая, грязная, а на меня «смотреть» пришли. И значит понравилась я, потому что в следующий раз пришли уже свататься. Муж был плещеевский, и после свадьбы мы поселились в Плещеево. Купили хатенку старенькую, в ней у нас родилось трое. Через десять лет хатенка завалилась, и директор дал нам этот домик, в нем родилось еще трое. Всего у меня шестеро детей. В 1971 году муж заболел и умер, и я вышла на работу. Трудилась на Прилепской ферме, благо она была рядом с домом. В пять на утреннюю дойку бежала, успевала вернуться и завтрак детям приготовить. Ни сна, ни ночи не видела. А ведь еще свое хозяйство было: корова, куры, поросята. На работе я была на хорошем счету, грамоты получала, подарки к празднику. Спала едва-едва, ведь и постирать надо было, чтоб в школу чистенькие ходили. Они у меня молодцы были, во всем помогали. Сын Николай всегда у младших уроки проверит, чтоб все было сделано, выучено. И все дети получили хорошее образование, нашли свое место в жизни, стали хорошими людьми.

Сейчас у меня 11 внуков и 11 правнуков. И жизнь пошла хорошая, вот о ней и можно поговорить.
Всегда я у Бога просила терпения. И он мне его давал, ведь в жизни главное — терпеть.