Святки. Рассказывает Полина Алексеевна
Полина Алексеевна любила вспоминать про святые вечера, как собирались в одной хате, молодежь — отдельно, взрослые — отдельно. Освещение было скудное, молодым это нравилось, они играли, смеялись, а взрослые играли в карты или вели разговоры. В гаданьях Полина Алексеевна даже по молодости не участвовала.
— Так меня напугали, — говорила она, — что и в голову больше не приходило гадать. Ничего, замуж вышла, детей родила, всю свою судьбу узнала. Мы с подружками раз решили погадать на курах и вечером, когда стемнело, пошли на колодец, чтобы принести воды. Если курочка зерно начнет клевать, то хозяйственный муж будет, а если к воде потянется, значит, пьяница. Вот идем мы к колодцу, зимние сумерки ранние, но чего нам в своей деревне бояться-то? Месяц светит, снег поблескивает, тихо, хорошо. И тут на нас кто-то в белом как кинется, будто покойники в саване, окружили нас и воют. Мы с девками ведра побросали, завизжали, со страху еле добежали до дома, так и не погадали. А это парни над нами подшутили, узнали, что мы гадать собираемся, обернулись в простыни и нас пугали.
Рассказывала Полина Алексеевна, как горела ее бабка. Пожар был самым страшным бедствием. Мало того, что он оставлял самих хозяев без крова и имущества, так еще мог перекинуться на соседние дома. Бабушка Полины Алексеевны Агафья, жила зажиточно. Сосед Пронька завидовал ей во всем. Мужик он был нехороший, злой, из-за этого в деревне с ним связываться не хотели, потому что от Проньки можно было ждать любой пакости.
Дело было в гражданскую войну. Во всяком случае так было понятно из рассказа Полины Алексеевны. Солдатики расселились в деревне. У бабки Агафьи как раз в это время сдох здоровый боров. Жалко его было до слез, но пришлось борова отволочь в овраг. На другой день солдатики развели перед хатами костерки и начали варить в котелках свинину. Похлебка булькала, солдатики с аппетитом ели мясо. Пронька ходил довольный и потирал руки.
— Где вы мясо купили? — спросила бабушка Агафья, — никто в деревне не продавал.
— Почему не продавал, вот он и продал, — сказал начальник и указал на Проньку, у которого единственная свинья до сих пор хрюкала в закуте.
Бабушка побежала в овраг, посмотреть, как там дохлый боров, но за ночь он исчез. Бабушка пошла к начальнику и сказала, что он сам и его солдатики успешно поедают дохлятину. Тьфу!
Начальник разозлился, грозил Проньке оружием и даже отнял заплаченные за борова деньги. Пронька трясся, утверждал, что бабка Агафья от зависти на него наговаривает. Но как бы то ни было, борова съели, Пронька остался без денег, а когда солдатики ушли, бабушкин дом сгорел, еле сами успели выскочить. Все в деревне знали, чьи руки устроили пожар, но доказательств не было. Пришлось заново строиться и много раз жалела бабушка, что вывела Проньку на чистую воду.
Таких историй рассказывали множество, у каждого было что вспомнить. На то и Святки, чтобы забыть о трудах и отдохнуть долгими зимними вечерами.