Страшные истории нашего городка. Странный дом.

Мы жили в старом доме, и когда он стал совсем ветхим, нашу семью временно переселили в небольшой домик, а осенью уже дали новую квартиру, вернее, новый дом. Он был на две семьи, и одна половина принадлежала нам. Дом и сейчас не маленький, а тогда казался огромным: три комнаты, большая веранда, кухня. И даже удобства частично присутствовали. На кухне стоял титан, который надо было топить дровами, и ванна. Так что банные процедуры можно было принимать не в корыте, а в ванне. Правда, набирать её до краёв не разрешалось: канализация не безразмерная, но под душем купаться можно было сколько угодно.

Дом оказался с сюрпризом, с характером, норовом. Выкрутасы начались сразу, как только мы переехали, но случались не очень часто, поэтому смотрели мы на всё со смехом. Вещи пропадали на глазах. У нас был большой красный кувшин, привезённый, как сейчас помню, с Понырей. Расцветка его была такова, что не заметить кувшин было невозможно. Он чаще всего и «пропадал». Всей семьёй, четыре человека мы искали кувшин. Час за часом заглядывали во все шкафы, не понимая, куда он мог деться. Такие поиски продолжались порой до двух суток. После чего кувшин находился на видном месте — столе, подоконнике, именно там, где восемь глаз его внимательно высматривали. Пропадало всё нужное в данный момент, то дуршлаг, который всегда висел на одном и том же гвоздике, то скалка. Про многострадальный ключ от подвала даже не хочется говорить, не раз приходилось вырывать петли с подвальной двери, чтобы через пять минут обнаружить ключик на его привычном месте.

Бабушка, на старости лет приехавшая к нам жить, хваталась время от времени за затылок и охала: — Ой, злой какой, дерётся.

Но мы — пионеры, и родители — тогда ещё атеисты всё равно смеялись и не верили.

Мама, однажды выйдя на веранду, громко вскрикнула. Вернулась в дом с белым лицом, кривым от отвращения.

— Там весь пол в крысах, — сказала она, — места пустого не было, всё серое, как чем затянуто.

Пол был пуст, что и говорить.

Дом был странный. Сколько раз я просыпалась среди ночи, будто кто толкал в бок и со страхом смотрела в темноту. Мама раз не выдержала: — И как ты в этой комнате спишь, я там ночевать боюсь. Проснулась как-то ночью, а надо мной стоит, склонившись, кто-то белый и в лицо заглядывает. К двери двинулся и исчез.

Иной раз настольная лампа горела всю ночь. Раз я проснулась, как обычно внезапно, и на одеяле в ногах увидела искорки. Они лежали спокойно, будто спали. Были они очень красивые, мерцающие, но со страху я замахала руками и крикнула: — Кыш!

Искорки взметнулись вверх, свились клубком и выкатились в форточку.

Мне в комнату купили новый шифонер, а старый поставили в прихожую. Кошек на ночь мы обычно выгоняли, но ночью я услышала в прихожей осторожные шаги. Топ-топ, топ-топ. И двери шифонера скрип-скрип. Будто кто любопытный открывал и закрывал их. Это было даже не страшно, а забавно.

Но были случаи не такие смешные. Помню, стою на улице, держу в руках банку с краской, хотела что-то покрасить, вдруг, будто кто с силой ударил по банке снизу, она подлетела и краска брызнула в мои широко открытые глаза, даже зажмуриться не успела. Думала, ослепну, обошлось.

Другой случай произошёл с бабушкой. Она была после инсульта, уже без памяти, мало кого узнавала и любила перебирать свои «хархары», как она говорила. Особым вниманием пользовалась вытертая и облезлая пуховая «шалинка». Наверное, бабушка видела её ещё совсем новой. Однажды мама надела свой пуховый платок и собралась куда-то идти.

— Да что ж такое, — всполошилась бабушка, — шалинку мою тётка эта укра-ала!

— Вот, вот твоя шалинка, — пытались ей объяснить.

От такой наглости бабушка обомлела.

— Ох-ох, — сказала она, — да что ж такое, шалинку мою украли, а тряпку какую-то подсунули.

Дамы во дворе выясняли, где чей платок, а я совершенно явственно услышала в доме мужской смех, довольно громкий. Зашла в дом, прошла по комнатам, везде было пусто.

Думаю, таких домов много, каждый может рассказать подобную историю. И я не обращала внимания на эти случаи, пока не ушла в квартиру. И теперь никто не будит меня среди ночи, не прячет вещи и не таскает ключи.

Всё здесь обыденно и обыкновенно.