Пятница 13-е в Малоархангельске

Наступила холодная ночь. Тучи, закрывавшие небо, разошлись и показался тонкий золотистый месяц. В саду у Веры Николавны пел соловей. Он присвистывал, заливался трелью, выводил рулады. Колю соловей не интересовал, он его даже не слышал. Коля посматривал через Николавнын забор. Странная она стала какая-то, губы поджимает и разговаривает с пришепетыванием, и взгляд у нее тяжелый, недовольный. Месяц светил все ярче. Колю что-то томило, чего-то страстно хотелось. Коля пошкрябал заросший кадык. Душа рвалась из груди.

— Э-э-эх! — воскликнул Коля.

Зайти бы сейчас к Николавне за лекарством, оно у старухи было хорошее, крепкое, быстро поднимало на ноги.

— Да разве эта ведьма угостит? — буркнул себе под нос Коля.

И тут до не го дошло: наступала пятница 13-е. Самое время для нечисти и соответственно для Николавны тоже.
Месяц освещал низенький забор, состоявший из чахлых кольев. Николавна вышла из дома. Коля присмотрелся. Вдруг старуха взмахнула черными крыльями, потом еще и еще, закрыв золотой месяц. Соловей замолчал, наступила тишина, и в ней раздался скрипучий голос:

— Никалавна, — скрежетал голос, — ты гдееее?

— Здеееесь! — взвыла старуха, еще раз взмахнула черными крыльями и подошла к калитке.

Этот голос Коля знал куда как хорошо, он принадлежал подводнику Костантину Семеновичу.

— Водяной, вот он кто, — внезапно догадался Коля.

Странно, что правда дошла до него именно на пятницу 13-е.

Водяной Константин был рыхлым, бледным, словно напитанным водой по самое горло. Он взглянул на золотистый месяц, потянулся и, наклонив голову, шагнул в низенькую хатку ведьмы Николавны.

В Малоархангельске не было слышно ни одного звука. Коля перемахнул через редкий, как его зубы и также криво стоящий частокол, и заглянул в окошко. Водяной и ведьма сидели у стола. Николавна страшно улыбалась неестественно крупными и белыми зубами. Казалось, она сейчас вцепится в горло своего товарища, но Николавна взяла моченое яблоко, лежавшее в мисочке на столе, и мгновенно его заглотила. И опять чудовищно заулыбалась.

— Готовятся, — понял Коля, — сейчас пойдут по городу честных людей пугать и кусать, превращать их в вампиров. Тут калитка отворилась, и тихонько вошел Вова-дурачок. Коля шагнул в тень, а Вова-дурачок скрылся в домике ведьмы и вампирши Николавны. Коля заглянул в окошко, за столом сидели все трое и улыбались, ведьма — страшно, дурачок — подло, а водяной — угрожающе.

— Интересно, кем у них работает Вова-дурачок? — задумался Коля.

Но тут Вова-дурачок захохотал так громко, что было слышно на улице, и Коля понял — леший он. Недаром в лес чуть ли не каждый день бегает, грибами на рынке торгует.

Но тут произошло такое, отчего сердце у Коли замерло: Николавна достала из-под стола бутыль. Огромную! Свет электрической лампочки пронзил мутную жидкость, и она замерцало маняще, призывно и таинственно. Коля сглотнул, он понял, что весь день не давало ему покоя, нужно было спасать мир или хотя бы малоархангельсцев. Николавна нацедила в стопки жидкости и отставила тяжеленную бутыль в сторону. Водяной опрокинул в себя стопку сразу и сморщился, Вова-дурачок хихикал и кривлялся, а Николавна выпила и занюхала моченым яблочком.
Это было сонное зелье, от которого человек либо заснет беспробудно, либо становится как Вова-дурачок. Коля понял: опасность нависла над Малоархангельском, сейчас эта троица ринется на улицы и будет кусать, пить кровь… Хотя Николавна у него и так много крови попила. Замучила со своими сорняками, все спрашивала, когда Коля их на своем огороде покосит или прополет. Троица действительно встала и направилась к двери, Коля нырнул в черную тень сарая. Николавна проводила гостей и вышла за калитку. И Коля понял: пора! Он ринулся в дом, забежал в кухоньку, выхватил из под стола бутыль, показавшуюся ему необыкновенно легкой, выскочил из дома, и перепрыгнул через забор. Прямо как спортсмен. Уже у себя дома Коля рассмотрел бутыль с сонной отравой. Узкое горлышко было заткнуто старой газетой. Сердце гулко билось о Колины еще в молодости переломанные ребра. Тоска подходила к горлу. Было плохо и тяжело. Хотелось плакать и кричать. Спасать мир или хотя бы Малоархангельск — непростая задача. Коля хотел вылить сонное зелье, чтобы никому оно больше не навредило, но решил его только нюхнуть. Пар страшного зелья тут же опутал его, Коля без памяти упал на пол.

Он очнулся утром. Пятница 13-е наступила. В горле пересохло, голова трещала.

— Как там Малоархангельск, цел ли, — подумал Коля.

Бутыль с сонным зельем стояла рядом, зелья было меньше, чем вчера, наверное, испарилось, не взирая на газетную пробку. Коля вышел во двор глотнуть свежего воздуха.

Николавна за забором щупала белье, развешанное на веревках.

— Ведьма! — смело крикнул Коля, — аппазиционерка. Либерастка ты проклятая.

Николавна повернула голову и страшно улыбнулась.

— Ты чего?

— Не обманешь, ведьма, все про тебя знаю и про дружков твоих. Много крови за ночь напилась? Я теперь знаю, почему у тебя на огороде все растет, а у меня — шиш.

— Так ты не сажаешь! — крикнула Николавна.

— Ах из-за этого! — захохотал Коля, — а я думаю из-за того, что ты колдуешь. Госдеповка хренова! Зубы то вампирьи отрастила!
Николавна насупилась.

— Какие вставили, такие и ношу. Доктор сказал, что привыкну. Я и привыкаю.

— Крыльями вчера махала-то как!

— Дурак! Я белье вешала. Вот это.

— Осталась ты ведьма без сонного зелья!

— Какого зелья, — удивилась Николавна.

— А каким ты свою нечисть вчера потчевала. Вылил я все! — соврал Коля.

Николавна шустро кинулась в дом, и Коля с наслажденьем услышал ее отчаянный волчий вой.

Но радость его была недолгой. Потому что скоро к Коле ворвались водяной и леший. Увидев над своей головой огромный нечеловечий кулак, Коля слабо пискнул:
— Костя, а почему у тебя такие большие руки?

— Чтобы лучше п@стить тебя, дитя мое, — проревел водяной.

В глазах у Коли потемнело, он только чувствовал, как Вова-дурачок пинает его своим глупым ботинком.