Первый орловский правозащитник (судьба Александра Пушечникова)
15 января 1927 года в Нетрубежскую сельскую избирательную комиссию Нетрубежского сельсовета Колпенской волости Малоархангельского уезда обратился с заявлением житель деревни Ниженки Александр Пушечников.
Он писал, что лишён избирательного права, но не согласен с этим, потому что происходит «из крестьян-трудовиков — как до революции, так и в настоящее время. Живу на средства, добываемые своим трудом».
В заявлении Александр Николаевич подробно описал состояние его небогатого хозяйства и перечислил членов семьи.
«…Лойяльным себя Советской власти не проявил…»
24 января Нетрубежская сельская избирательная комиссия провела очередное заседание, на котором было рассмотрено это заявление. Для начала председатель И. Еськов предложил заслушать «Сведения о гражданине Пушечникове», подготовленные членами комиссии.
Согласно им, «до революционного времени А. Пушечников занимался земледелием и периодически занимал выборные должности — сборщика налогов и земского гласного, а в настоящее время занимается земледелием. До революции его имущество состояло из следующего: земли — 49 десятин, дом, двор, два амбара, 2 сарая, 5 лошадей, 3 коровы, овцы. Семья состояла из 11 душ, хозяйство значилось за отцом, Николаем Стефановичем». Все члены семьи «постоянно, личным трудом, участвовали в хозяйстве», но в период пахоты и уборки урожая «применяли наёмный труд до двух человек».
В 1917 году в большом семействе Пушечниковых произошёл «имущественный раздел на шесть частей», а в 1920 году умерли отец, Николай Стефанович, мать, Анна Васильевна, и тётя, Ольга Стефановна, Пушечниковы.
В результате, к 1927 году главой хозяйства стал старший сын, Александр Николаевич, вместе с которым жили и трудились на земле два его неженатых брата, Алексей и Иван, и тётя — Агафия Стефановна.
От дореволюционного имущества у Пушечниковых, на четверых членов семьи, остались: дом (в справке отмечено — «ветхий» — А. П.), двор, амбар, сарай, одна лошадь, две коровы, земля — по трудовым нормам. В течение десяти послереволюционных лет семья не использовала наёмный труд, и, тем не менее, ни один из братьев Пушечниковых за это время ни разу не принимал участия в выборах в Советы, поскольку все они были лишены избирательных прав — на основании ст.65 Конституции РСФСР 1918 года.
После зачтения справки члены Нетрубежского сельизбиркома начали бурно обсуждать заявление. В ходе обсуждения выяснилось, что Александр Пушечников (он сам называл себя «Александра», деревенский вариант имени — А.П.) и его братья не подпадают под пункты ограничений, перечисленные в ст.65: они не используют наёмный труд, живя только за счёт своего, не торгуют, не были монахами или священнослужителями, не служили в полиции и не подвергались суду.
Правда, существовала ещё инструкция о выборах городских и сельских Советов, которая расширительно толковала эти ограничения. Но, в конце концов, члены Нетрубежской сельской избирательной комиссии постановили, учитывая все обстоятельства, что считают возможным «восстановить Пушечникова в избирательных правах».
Протокол №4 ушёл по инстанции — в Колпенскую волостную избирательную комиссию, которая очень долго изучала «доброту» членов Нетрубежского сельизбиркома и только 29 марта 1927 года направила свою бумагу — уже в Малоархангельскую уездную избирательную комиссию с такой резолюцией:
«…по своему имущественному положению до революции гражданин Пушечников являлся кулаком и занимался эксплоатацией чужого труда, в настоящее время по имущественному положению — середняк, эксплоатацией чужого труда не занимается, торговлей не занимается, в полиции не служил, в данное время лойяльным себя Советской власти не проявил. Волостная избирательная комиссия ходатайствует об отказе таковому в восстановлении избирательных прав…».
Вполне вероятно, что в селе Колпенское (современный райцентр Колпна — А. П.) у волостного начальства, фамилия «Пушечниковы» была на слуху, поскольку известными местными помещиками были как раз люди с этой старинной дворянской фамилией, а один из них, Михаил Николаевич (с совпадающим отчеством — А. П.) в конце ноября 1925 года был выселен из своей усадьбы и вообще из пределов Орловской губернии. Возможно, по этой причине, Колпенская волостная избирательная комиссия и написала такое ходатайство.
15 апреля 1927 года Малоархангельская избирательная комиссия, изучив присланные ей документы, в свою очередь, обратилась уже к Орловской губернской избирательной комиссии со своим ходатайством — «о восстановлении избирательных прав гражданина Пушечникова Александра Николаевича».
Но вот какое решение принял губернский избирком, а вслед за ним — и Президиум губернского исполкома, я так и не узнал, потому что в деле А.Н.Пушечникова, хранящегося в фонде Р-1327 Орловского государственного архива, есть только ссылки на даты принятия этими органами соответствующих постановлений — и всё.
«Лишенцы»: чужие на своей родине
Судьба избирательных прав гражданина Пушечникова, да и просто его судьба остались для меня невыясненными. Однако на примере других его земляков, почти со стопроцентной уверенностью, можно сказать — счастливого конца ожидать едва ли приходилось.
Тремя годами ранее, 15 декабря 1924 года, Малоархангельский уездный исполком и уездная избирательная комиссия лишили избирательных прав 1028 человек. Причём, пострадали не только те, кто был перечислен в ст.65 Конституции РСФСР 1918 года, но и некоторые другие категории населения: семьи бывших эксплуататоров и даже лица, занимавшиеся кустарным производством — сапожники, специалисты по выделке овчин и изготовлению валенок (их причисляли к торговцам — А.П.).
«Лишенцы» — такой термин появился тогда по отношению к этой категории граждан СССР, чуть позже приобретший и нарицательный смысл: люди, ограниченные в правах по сравнению с другими.
«Лишенцы» не имели возможности «занимать ответственные должности, а равно быть заседателями или защитниками в народном суде, поручителями, опекунами». Они не имели право получать пенсию и пособие по безработице.
В 20-е годы XX века развернулась кампания по выселению «лишенцев» из коммунальных квартир, а также исключению их детей из школ. Они были лишены возможности учиться в старших классах и получать образование в ВУЗах. Вместо призыва в армию сыновья «лишенцев» зачислялись в так называемое «тыловое ополчение».
По закону «лишенцы» не имели права быть членами профсоюза и занимать должности в органах власти. Но надо учесть, что в жизни горожан 20-х годов заборные книжки членов профсоюза имели жизненно важное значение, а с вытеснением частной, кооперативной собственности практически любая работа становилась как бы «органом власти». «Лишенцев» не обслуживали также и предприятия общественного питания. Начавшаяся в 1933 г. паспортизация принесла новые невзгоды «лишенцам»: их не прописывали ни при каких условиях.
По итогам Всесоюзной переписи 1926 года население в СССР составляло 147 027 915 человек. Лишённых права голоса в стране было 1 040 894 человека. В 1927 году не имели права голоса уже 3 038 739 человек.
То, о чём я рассказал, — лишь один из аспектов социальной политики большевистского государства, который был направлен на повышение эффективности манипулирования обществом. Для защиты своей власти вводился принцип деления всех людей на «своих» и «чужих», юридически оформленный в избирательной системе. А продолжением такой политики стали репрессии, которым подверглись, в первую очередь, как раз «лишенцы».
Уже в 1930 году были арестованы два родных брата героя нашего повествования, Александра Пушечникова, — Николай и Алексей. Их приговорили к трём годам концлагерей.
Какая судьба выпала на их долю в дальнейшем, мне пока не известно. Впрочем, покрыта завесой неизвестности и судьба самого Александра Пушечникова — одного из первых российских правозащитников: ведь он боролся за свои права 85 лет тому назад.
Александр Полынкин