Оловенниковы (1 часть)
В один из теплых майских дней 1990 года рабочие ОПХ «Покровское» разбирали для получения дефицитных тогда стройматериалов заброшенную конеферму. И в самом низу уже полностью разобранной стены увидели большую черную гранитную плиту с надписью, запорошенной красной кирпичной крошкой. Когда мозолистые, натруженные от лома, руки первого рабочего осторожно смахнули эту крошку, надпись открылась полностью: «Здесь погребено тело генерал-майора Александра Дмитриевича Оловеникова, скончавшегося 1873 года, 29 января».
Как эта надгробная плита оказалась в основании конефермы, выяснить удалось достаточно быстро. Во время гитлеровской оккупации Покровского района летом 1942 года фашисты почти все гранитные плиты со старого кладбища стащили на дорогу (делали ее проходимой для своих танков в любую погоду). После освобождения большинство плит позаимствовали для своих нужд местные жители. Надгробие же с могилы генерала Оловеникова решили использовать в качестве основания на заложенной в конце 40-х годов XX века колхозной конеферме. Председатель колхоза им. Ленина приказал – и на целых 40 лет плита оказалась скрытой от людских глаз.
Конеферма строилась в 300 метрах от кладбища, и найти старую могилу, с которой силой выдрали надгробную плиту, не составило бы тогда труда. Но Бога в то время основательно подзабыли, и потому использование надгробия не по своему прямому назначению ничьих возражений не вызвало.
После того, как плита вновь явилась взору, члены туристско-краеведческого кружка Покровской средней школы, используя свою и наемную рабочую силу, оттащили ее на старое кладбище.
На верхней части плиты нет креста, который когда-то там имелся, боковые грани ее пострадали от многих испытаний, но она осталась цела – вопреки всем испытаниям, выпавшим на ее долю.
Фамилию Оловенниковых в поселке Покровское и Покровском районе хорошо знают. На административном здании ООО «Северное сияние» имеется в настоящее время мемориальная доска с надписью: «На этом месте стоял дом, в котором родились и выросли активные деятельницы организации «Народная воля» сестры-революционерки Ошанина М.Н., Оловенникова Е.Н., Оловенникова Н.Н.».
Покровчане, таким образом, увековечили память о своих землячках, которых считали настоящими героинями – ведь они не жалели себя, своих жизней во благо народа.
Вспомним некоторые моменты из истории.
В 1878 году в Санкт-Петербурге была создана новая организация революционеров – «Земля и воля», выступавшая за крестьянскую революцию, национализацию земли и уничтожение самодержавия. Основной метод борьбы, избранный землевольцами, заключался в пропаганде будущей революции среди крестьян. За год активной работы часть революционеров разочаровалась в эффективности и целесообразности пропагандистской деятельности, и потому в 1879 году в «Земле и воле» произошел раскол: она разделилась на две самостоятельные группы – «Черный передел», выступавший за продолжение пропаганды среди крестьян, и «Народную волю», считавшую главным средством начала крестьянской революции убийство царя.
Сестры Оловенниковы, бывшие вначале активными пропагандистками, после раскола «Земли и воли» в 1879 году стали убежденными сторонницами террора.
Наталья и Елизавета замуж не выходили и сохранили до конца жизни родительскую фамилию. Мария Николаевна в истории осталась под фамилией своего первого, рано умершего (по другим данным, казнённого по указу царя за участие в революционной деятельности) мужа – Ошанина.
Вот что писал Лев Тихомиров, одно время близкий друг Марии: «Очень красивая в молодости, с огромным темпераментом, с большим стремлением к чему-то великому, пышному, красивому, очень умная и с упорнейшим характером, с прекрасным светским воспитанием, известная и способная очаровать. Это личность весьма выдающаяся и игравшая довольно видную роль в нашей революции».
А вот воспоминание народовольца Сергея Иванова о Елизавете Оловенниковой: «У меня сохранилось самое светлое воспоминание об этой милой, симпатичной девушке, отдавшейся тогда всецело революционной работе…».
Елизавета, в числе других (их было всего 12 человек, шесть «двоек»), следила за передвижениями Александра II по Петербургу с целью выбора самого удачного места для покушения. И задание это ею было выполнено.
1 марта 1881 года второй бомбой, брошенной Игнатием Гриневицким, Царь-Освободитель был смертельно ранен.
«Невозможно воспроизвести во всех подробностях ужасную, потрясающую картину, которая представилась присутствующим, когда поднятый взрывом столб рассеялся. Двадцать человек, более или менее тяжело раненных, лежали у тротуара и на мостовой, некоторым из них удалось подняться, другие ползли, иные делали крайние усилия, чтобы высвободиться из-под налегших на них при падении других лиц. Среди снега, мусора и крови виднелись остатки изорванной одежды, сабель и кровавые куски человеческого мяса. Адская сила, произведшая эти опустошения, не пощадила и Венценосца!..
Вследствие раздробления обеих ног Государь опустился на землю таким образом, что скорее присел, чем упал, откинувшись корпусом назад… от шинели Государя остался воротник и не более полуаршина верха ее. С головы фуражка упала; разорванная в клочья шинель свалилась с плеч; размозженные ноги были голы, из них лилась кровь струями; на бледном лице следы крови и подтеки».
Процитированный отрывок взят из «Дневника событий с 1 марта по 1 сентября 1881 года СП, 1882».
После покушения большинство народовольцев вскоре было арестовано (хотя аресты начались еще и до 1 марта). Среди схваченных полицией оказалась Елизавета Оловенникова.
Суд Особого Присутствия Правительствующего Сената под председательством сенатора Дрейера, рассматривая дела о государственных преступлениях, в числе других обвиняемых начал допрашивать в феврале 1882 года и дворянку Елизавету Николаевну Оловенникову. В марте Санкт-Петербургский окружной суд (по заключению врачей-экспертов) признал, что Оловенникова страдает «неподлежащей сомнению формой сумасшествия», и потому прекратил в отношении нее дальнейшее судебное преследование. В апреле того же года Елизавету Николаевну поместили в лечебницу, где вскоре врачи сделали вывод, что никакой надежды на выздоровление нет, так как речь ее остается сбивчивой и бессмысленной, она постоянно разговаривает сама с собой и страдает к тому же упорными галлюцинациями слуха.
Такой была расплата за революционную деятельность, за насилие над человеческой природой, за террор.
В 1891 году, после нескольких прошений матери, Любови Даниловны, в адрес Сената Елизавете Оловенниковой было разрешено вернуться на родину, в село Покровское, где под надзором местной полиции она прожила до 1924 года. Вместе с нею находилась здесь же и средняя сестра, Наталья Николаевна, которая сравнительно короткое время также участвовала в революционной деятельности «Народной воли». Однако соприкосновение с изнанкой революции для Натальи оказалось таким страшным, что здоровье ее быстро расстроилось, она переехала из Санкт-Петербурга в Орел, а потом и в Покровское, где в родовом имении Оловенниковых хозяйничал младший ее брат Сергей.
На природе, под присмотром брата и матери, нервы обеих сестер успокоились, здоровье восстановилось настолько, что Наталья и Елизавета стали помогать Сергею Николаевичу в его просветительской деятельности.
С. Н. Оловенников в своем имении создал публичную библиотеку, которую посещали местные крестьяне, а Наталья и Елизавета обучали грамоте местных ребятишек (один из них, Степан Мухалов, уже будучи глубоким стариком, в 80-е годы XX века вспоминал двух седых интеллигентных барынь, которые учили его читать и писать).
Наталья и Елизавета Оловенниковы умерли уже после Октябрьской революции, пользуясь покровительством Советской власти, которая с уважением относилась к народовольцам (по словам В.И. Ленина, пусть не теми методами, но они все-таки боролись с царизмом). Наталья Оловенникова умерла в Покровском в 1924 году, а Елизавету Оловенникову похоронили в 1932 году на Троицком кладбище г. Орла. Могилы обеих сестер, к сожалению, утрачены.
Более трагическая судьба выпала на долю старшей из Оловенниковых – Марии Ошаниной. Как одну из руководительниц «Народной воли» ее после 1 марта 1881 года активно искала полиция. Сумев избежать ареста, Мария уехала за границу, где вместе со Львом Тихомировым возглавила организацию «Старых народовольцев».
За границей до нее дошла весть о смерти ее второго мужа, соратника по борьбе с царизмом, с которым она была официально повенчана в 1879 году в селе Покровское. Александр Иванович Баранников (партийная фамилия – Ипполит Кошурников), приговоренный по «Процессу 20-ти народовольцев» к бессрочным каторжным работам, замененным потом тюремным заключением, скончался от скоротечной чахотки в Шлиссельбургской крепости 25-ти лет от роду.
На родине, в Орловской губернии, Марию Ошанину помнили – но только как государственную преступницу по делу «Народной воли». Полиция время от времени проверяла изредка появлявшиеся слухи о возвращении Марии Николаевны в Россию. Сама же Ошанина (за границей ее знали как Кошурникову и Баранникову, но чаще как Марину Полонскую или «Мадам Якобсон») тосковала по родным, новых друзей не завела. Здоровье ее, как и сестер, было расстроено.
Болезнь выражалась в сильнейших головных болях. 20 сентября 1898 года, не вынеся страданий, она покончила жизнь самоубийством, написав в завещании: «Желая оставить моим друзьям память о человеке, а не о трупе, и в то же время, полагая, что последние почести (нелепый обычай), которые они сочтут себя обязанными воздать моему телу, лишь бесполезно обострят их горе по поводу моей смерти, я прошу их предоставить иностранцам заботы о моих останках и воздержаться от присутствия при моем смертном одре и похоронах… Я не хочу ни речей, ни венков, ни приглашений на похороны и, само собой разумеется, я не хочу биографий… Составлено и подписано моею рукою в Париже 22 июня 1898 года. Марина Полонская».
Так закончили свой земной путь сестры-революционерки.
Продолжение здесь
Александр Полынкин
На фото