Почему декабрь теплый или не обижайте Бабу Ягу

Баба Яга сидела за столом и прихлебывала чай. Напротив нее развалился председатель сельского совета. В избушке было натоплено, председатель сбросил куртку и раскраснелся. Его нос как китайская гирлянда медленно менял цвета от желто-зеленого до темно-бордового. Председатель баловался отнюдь не чаем. Баба Яга подливала ему настоечки на вороньем ядовитом глазе да подвигала ближе глиняную миску с солеными мухоморами.

Иван Петрович ловил ложкой скользкий гриб и задумчиво смотрел на него:

— Не отравишь, Мар Пална? — гоготал он коротко.

Баба Яга ухмылялась, показывала коричневый зуб и довольно подхрюкивала. Против Марьи Палны она ничего не имела, хотя понятия не имела было ли у нее хоть когда-нибудь имя.

— На училку мою ты похожа, такая же страшная была. Ты б, Марь Пална, причесалась, платок почище повязала, зубы вставила, а то бомжихи красившее тебя. Пенсию, небось, получаешь?

Баба Яга скроила плачущую мину и засипела что-то, заперебирала черными пальцами обтрепанный край меховой жилетки.

— Как нет? А работала где?

Старуха заквохтала, забулькала горлом, думая, как объяснить председателю, что основной ее деятельностью было ловить путников и потом отправлять их в печку.

— За лесом смотрела, — догадался председатель, хлебнул горькой настойки и крякнул:

— На училку мою ты похожа, но посимпатичней будешь. Ты, Марь Пална, женщина приятная, вот причесочку сделаешь и замуж тебя отдадим.

Баба Яга заморгала желтыми глазами и мурлыкнула.

— Хорошо у тебя, уютно. Только череп со стены сняла бы. На что он тебе? Эх, удачно я к тебе забрел. Мы вот что, Пална, в этом живописном месте организуем мини-турбазу, гольф-клуб, все дела. Водоем есть поблизости? Там рыбалка у нас будет, стерлядей запустим. Домики бревенчатые поставим, красота. И над всем этим хозяйством ты главная будешь. Согласна? Зарплату тебе хорошую дадим, и на сыр дор блууу, и на докторскую колбаску хватит. Слышь, на училку мою чем-то похожа, но ты, Марь Пална, посимпатичней. А пенсию я тебе выхлопочу. Хотя какие твои годы, Машенька?

Баба Яга налила еще настоечки, проследила, как жирненький, сдобненький Иван Петрович опрокинул ее в себя.

— Пей, милок, — муркнула она, — а то стара я стала, сил нет, трудно мне с путниками управляться.

— Вот, — Иван Петрович достал из портфеля железную табличку «ул. Центральная, 1». — На избушку твою прибью, щас прям и схожу. Будешь ты на улице жить, в доме номер один. Газ подведем, надоело, небось, печку топить.

Старуха закивала.

— Водопровод опять же. А то такая красивая женщина и живешь в глуши без цивилизации. — Иван Петрович с трудом выговорил сложное слово и вдруг заплакал.

Он уткнул разноцветный нос в старухины волосы, свалявшиеся в колтун.

— Тяжело мне, Марья Пална. Зима скоро, дороги заметет, опять глава района наседать станет: чисти да чисти. Чтоб к каждой деревне дорога была прочищена. А что я сделаю? Нет у меня техники! —Иван Петрович с такой силой ударил себя в грудь, что чуть не слетел со стула. — Я что, с лопатой сам выйду? Эх, тяжело мне, тяжело.

Баба Яга перевела вожделенный взгляд с жирненького председателя на жарко топившуюся печь, облизнулась, шмыгнула крючковатым носом. Но мысль о том, что скоро в ее избушке будет газ, вода, а вокруг развернется мини-турбаза, где она станет полновластной хозяйкой, вдруг овладела ею. Минуту старуха сомневалась, но потом сходила в кладовку, вытащила тачку, выволокла ее во двор, туда же увесистыми пинками отправила председателя. Но он хотя и был под влиянием соленых грибков и лесной настойки, о своем долге не забывал и первым попавшимся камнем приколотил железную табличку на избушку Бабы Яги.

Старуха погрузила Иван Петровича в тачку и повезла в деревню. Давно стемнело, в синем небе висел золотой месяц, подмигивали звездочки. Старые дубы с легкой укоризной смотрели на старуху, но молчали. Иван Петрович вдруг резко и громко запел.
—Чунга чанга, синий небосвоод, Чунга Чанга —лето круглый гоод!

Все следующие дни Баба Яга была занята, она распределяла, где пройдет газовая труба, где лучше выкопать яму под канализацию, думала, как расставить деревянные турбазные домики. Старуха наварила сонного зелья, сбегала к Деду Морозу и вдоволь его напоила, чтобы спал он беспробудным долгим сном и не мел на дороги, чтобы не было у Иван Петровича хлопот с их очисткой, да заглянула к сестрам Вьюге и Метели и наказала им сидеть дома и не высовывать носа.

Дни шли, декабрь был теплый и бесснежный. Железная табличка на избушке блестела на солнце. Рабочие не торопились приходить, и Баба Яга решила сама отправиться к председателю, узнать, что да как, долго ли ей еще ждать голубого топлива.
Иван Петрович сидел в кабинете и чуть не подпрыгнул, увидев Бабу Ягу.

— Женщина, вы, вы что тут? С каким вопросом?

— Марь Пална я, — показала единственный зуб старуха. — На училку твою похожа. Миленький, ты ж обещал мне газ, воду, домики деревянные.

— Какие, какие еще домики? — председатель побагровел. — У вас вообще разрешение на строительство избушки имеется? План земельного участка есть? А межевание? Самовольные постройки будем сносить!

— Ты чего? — удивилась баба Яга — А сыр, а колбаска докторская? А пенсия моя? Ты ж обещал про пенсию похлопотать. Машенькой называл.

— Вот что, — строго сказал председатель, — вас мы поместим в дом ветеранов. Там уход, кормить будут. Хорошо там, хорошо.
— Миленький, а кто ж в этом доме то живет?

— Говорят вам, ветераны, старички живут со старушками. Идите, женщина, идите отсюда. Итак после вашей настойки три дня в себя прийти не мог, ужасы всякие мерещились.

— Меня, из моей избушки в дом ветеранов, к старикам и старухам — с горечью проговорила Баба Яга, — ах ты крыса сельсоветовская!
А я его в тачке везла. Надо мной дубы смеются, а я везу, на весь лес опозорилась. Пенсию обещааал!

Старуха хотела было побить Ивана Петровича, но он вдруг взвизгнул и резво выскочил из кабинета.

Баба Яга месила декабрьскую грязь кирзовыми сапожищами и обиженно хлюпала носом.

— Кому поверила, мужику поверила. Дура я дура. — Потом оборачивалась, показывала кому-то кукиш и кричала — вот тебе, а не дом ветеранов. Я в своей избушке жить буду.

Дома старуха наварила горького-прегорького зелья, от которого бежит самый крепкий сон, налила его в склянку и отправилась к Деду Морозу. По пути стукнула в избушку Вьюги и Метели: — Хватит на ледяной печке кости холодить, выходите, наметайте сугробы.
В тереме Деда Мороза раздавался мощный храп.

— Вы смотрите люди добрые, а недобрые в стороночке постойте, — заголосила Баба Яга, — зима скоро к концу подкатится, а он спит. Ну как вставай, дурень, морозь всех, куй лед, вызывай снега.

Старуха капнула в приоткрытый рот Деда Мороза горького зелья, и он проснулся.

— Лодырь, — зашумела Баба Яга, — ишь, развалился тут. Что б к завтрему все дороги были заметены.

Старик, еще ошалевший от сна, ухватил свой волшебный посох и начал им колотить о землю. Пошел густой снег. Вьюга и Метель подхватили его, закружили, потянули на проселочные дороги.

Довольная старуха вернулась к своей избушке, оторвала табличку с надписью «ул. Центральная, 1» и забросила в кусты.