Home » История: с 1917 по 1941 г. г., Культура, Люди

Библиофил-узник Сергей Болотский

15 апреля 2010 Нет комментариев

Орловский централ

Любовь к книге свойственна людям, обладающим развитой духовной культурой. В сложные, переломные времена именно духовность подвергается самым тяжелым испытаниям. Материальные трудности стараются отодвинуть духовную жизнь на второй план, и далеко не всем удается сохранить верность прежним идеалам. Именно таким было время в России на рубеже 1910-1920-х гг. и книголюб С. Н. Болотский оказался именно таким несломленным интеллигентом.

В 1920-е гг. в Орле был концлагерь. И не один. Имелась в Орловском концентрационном лагере принудительных работ 1 собственная библиотека. Торжественное открытие ее состоялось 22 августа 1920 г. Как писала местная газета «Известия орловского губернского и городского исполкома», — «это маленькое событие превращается для них [заключенных] в большой семейный праздник… В программе концерта-митинга, устраиваемого по этому поводу: музыкально-вокальные номера, хореография, одним словом — все виды изящных сценических искусств. Исполнители — сами заключенные.» Начал этот праздник представитель губкома ВКП(б) Зусманович, который разоблачил вождей контрреволюции и выразил уверенность, что после освобождения заключенные будут достойными жителями Советской России. Выступивший от заключенных Соколовский (Сокол Вольный) горячо пожелал «всемирной поддержки Советской России в её борьбе с разрухой», заверил начальство в желании заключенных потрудиться в «Неделе крестьянина» и бодро завершил речь приветствиями в адрес Красной Армии и III коммунистического интернационала.

Репортер видит в этом событии глубокий идеологический смысл: «Пожелаем, чтобы такие культурные ростки чаще всходили в таких, казалось бы, совсем отринутых от свободного коммунистического мира местах, выводя непонимающих красоту и силу коммунизма на новый путь, делая из подчас ярых противников советского строя его горячих сторонников и, быть может, проповедников.» 2

Правда, создатель библиотеки — заключенный С. Н. Болотский задачи библиотеки видел в другом: борьбу с «монотонностью, будничностью и бессмысленностью существования.» Своей инициативой он объявил: «Долой жизнь серую, унылую, без ярких радостных впечатлений.» Впрочем, и политическое состояние заключенных интеллигенту дореволюционной формации виделось иным, чем жизнерадостному советскому журналисту: «Большинство, как мне известно, вполне лояльно по отношению к Советской власти» 3

Сергей Николаевич Болотский дважды в письменном виде обращался к «товарищу коменданту» с предложением создать библиотеку в лагере. Проживая на верхних нарах 4-ой камеры 1-го корпуса, он писал своим четким почерком многостраничные обращения, предлагая свои «услуги по ея [библиотеки] организации и постановке». Из-под его стального пера выходили поистине поэтические строки библиофила: «Только библиотека — эта сокровищница всех богатств человеческого духа — в состоянии будет поддержать появившееся в лагере стремление стряхнуть с себя влияние сонного и вялого настроения окружающих». А нужно это настроение, чтобы в заключенных проснулось «желание вместе со всем трудовым народом пойти на борьбу за воплощение в мире правды-справедливости, правды-истины, правды-красоты». 4

Но этот романтический 34-летний черноволосый книголюб среднего роста, как описывает его лагерный формуляр, обладал и практической хваткой. На собственный риторический вопрос: Как и где составить для лагеря громадную, великую и мощную силищу книжную?» 5 он предлагает сразу несколько источников для создания библиотеки. Во время предварительного следствия по своему делу Сергей Николаевич находился в Центральном рабочем доме (ЦРД) и заметил там большую кучу книг, сваленных в одном из помещений. Эту кучу он и предложил сделать основой библиотеки концлагеря, добавив сюда дублеты из двух других библиотек ЦРД.

Во втором предложении проступает боль истинного собирателя: домашняя библиотека С. Н. Болотского была конфискована жилищным подотделом Малоархангельского УИКа и скиталась в отсутствии хозяина по разным учреждениям, неся естественные в этих условиях потери. Заключенный Болотский предложил лагерю запросить хотя бы те книги, «которые окажутся дублетными для его [Малоархангельского уездного наробраза] центральной библиотеки и непригодные для волостных и районных библиотек уезда» 6. И это не все — в создаваемую библиотеку пожертвовать книги могли бы и заключенные, поскольку, по наблюдениям Сергея Николаевича, «почти у каждого из нас есть уже прочитанная книга». Принять участие в этом начинании должны были также родственники заключенных, приходящие на свидание. Кроме книг, принимать пожертвования можно было бы и деньгами, на которые следовало очень выгодно закупить книги со склада ликвидировавшегося тогда кредитсоюза и дешево продававшего свое имущество или в агентстве центропечати. Называл книголюб и другие источники возможных поступлений. Для большей доходчивости Сергей Николаевич придал некоторую идеологическую заостренность будущему книжному фонду — он писал, что среди заключенных находится немало лиц, не знакомых с советским строительством, историей социальных движений, и поэтому крайне необходимы книги такого содержания. А в заключение просил доверить ему и ведение переговоров со всеми заинтересованными учреждениями.

После второго обращения С. Н. Болотского подотдел принудительных работ начал предпринимать практические шаги — 2 августа 1920 г. запросили ЦРД по поводу книг, но получили отказ — было заявлено, что все книги нужны для своих заключенных 7. Впоследствии был сделан запрос и в Центропечать по поводу «литературы агитационного и информационного содержания.» Это учреждение откликнулось на просьбу и начало поставлять соответствующую литературу в лагерную библиотеку. В ноябре 1920 г. для библиотеки потребовались уже шкафы для книг. Подотдел принудработ смог решить и эту проблему.

Начиналась библиотека концлагеря 1 с 500 книг, часть которых была получена от губкома ВКП(б) и отдела народного образования, но в основном поступила от самих заключенных. В декабре 1920 г. в ней насчитывалось уже 1685 книг. А в августе 1921 г. библиотека располагает 3500 книг, частью пожертвованных самими заключенными, частью переданных различными учреждениями. Кроме того, сюда регулярно доставлялись центральные и местные газеты. При библиотеке действовала библиотечная секция и секция выразительного чтения. А если вспомнить о переплетной мастерской, которая довольно активно действовала в лагере, то можно сказать, что культура книги здесь была представлена достаточно серьезно.

Кем был этот библиофил-энтузиаст? Родился он в 1886 г. в Малоархангельске в семье торговца Николая Григорьевича Болотского, который кроме торговли занимался еще и земледелием. И то, и другое получалось у него неплохо, обеспечивая достаток семье и возможность расширять хозяйство, прикупать землю. Сергея отец смог отправить на учебу в Москву. В годы первой русской революции С.Н.Болотский стал членом партии социалистов-революционеров, но в 1909 г. вышел из нее и с тех пор оставался беспартийным, занимаясь, как он сам писал «накоплением знаний для народа» 8. После окончания курса в Московском археологическом институте он работал на родине в земстве и к 1914 г. стал заведующим отделом народного образования Малоархангельского уезда.

Здесь он собирает, по собственным словам, довольно большую личную библиотеку, которую рассматривает в первую очередь, как орудие духовного производства. Интересно его восприятие книги. «Книга переносит нас из той среды, в которой мы находимся на широкую сцену всемирной истории, мировой литературы, на арену, где действовали и еще действуют герои-титаны во имя высших идеалов добра, правды, справедливости, красоты, счастья народа, человечества». Относительно связи книги с жизнью у С. Н. Болотского тоже было собственное мнение: «Книги не только отражение жизни, они сами часть жизни, чудодейственный сколок ее, они — жизнь во всем ее многообразии. Книга побеждает и время, и пространство». 9

После начала 1-ой мировой войны С. Н. Болотский был мобилизован и служил телефонистом на Кавказе. После Февральской революции — в апреле 1917 г. поступил в Александровское военное училище в Москве и после трехмесячной подготовки получил звание поручика и назначение в 74-й запасной пехотный полк. 10

В декабре 1917 г Сергей Николаевич был демобилизован из армии как учитель и вернулся в Малоархангельск, где получил должность инструктора библиотек в отделе народного образования. Брат его — Тихон Николаевич Болотский работал тогда заведующим книжным складом уездного наробраза, жена — письмоводителем. О судьбе своей библиотеки в условиях сменяющихся властей Сергей Николаевич беспокоится, он обосновывает решениями Советской власти свое право на владение большим количеством книг и на первых порах ему удается сохранить свою библиотеку.

В 1918 г. С.Н.Болотский вновь был мобилизован — теперь в Красную армию и служил взводным инструктором в 1-м запасном полку, расквартированном в Карачеве.

В сентябре 1919 г. Сергей Николаевич поехал в командировку из Карачева в родной Малоархангельск и здесь его застало наступление Деникина. Он остался в городе и как бывший офицер был мобилизован в 1 -й Корниловский полк. С. Н. Болотский был причислен к контрразведке ОСВАГа, но служил вначале писарем в 15-й роте, а затем по собственной просьбе стал командиром отделения. Через неделю во время боя на Кромском шоссе у д. Любовша был легко ранен в ногу и после 3-х недель службы отправлен в госпиталь, с которым пропутешествовал с отступающей белой армией через Фатеж, Курск, Харьков и оказался в Ростове-на-Дону. Здесь его настигла Красная армия и С.Н. Болотский попадает в плен. Вместе с лазаретом пленных направили в Луганск, где он заболел возвратным тифом. После болезни был допрошен в Донской губЧК, сотрудники которой освободили Сергея Николаевича из плена, снабдили документами и отправили домой в Малоархангельск.

5 апреля 1920 г С.Н.Болотский вновь возвращается в родной город. Как дисциплинированный человек, на следующий день он регистрируется в военном отделе, а в 9 часов вечера 6 апреля арестовывается милиционером Собиным по постановлению начальника уездной милиции Внукова «за активное боевое участие против красных советских войск». В квартире проводится обыск, однако ничего, полезного для обвинения обнаружено не было. После ареста у Сергея Николаевича обостряется болезнь почек, и арестант вновь оказывается в больнице.

А вокруг него тут же разгорается борьба между населением и партийно-политическим активом Малоархангельска. Власти подвергаются буквально бомбардировке поручительствами за узника. Об освобождении Сергея Николаевича просит его брат Тихон, заведующий школьным подотделом уездного отдела народного образования, член Малоархангельского исполкома Зернов, 22 служащих районного союза кооператоров, 37 жителей Малоархангельска.

А другая сторона столь же интенсивно ищет обвинительный материал — но здесь успехи более скромные удается уломать лишь трех малоархангельцев, которые дали показания в милиции. Причем 25-летний С. С. Веселых лишь признал, что Болотский служил у белых. Осторожный 44-летний Н В. Ермаков уклончиво показал, что только слышал от кого-то о службе Болотского у белых. И лишь 16-летний Александр Крутиков разоткровенничался, но и он мог показать только, что «Болотский надел офицерские погоны и ходил в таком виде по Малоархангельску. Ему выдали винтовку и он говорил: «Возьмем Орел» 12. Такие показания выглядели слабовато и власти стали распускать слухи, что якобы Сергей Николаевич признался в расстрелах красноармейцев, заявлял о своей готовности и дальше «стрелять красных».

Эти домыслы опровергались в коллективных заявлениях населения. Сослуживцы Болотского прямо писали, что он «не был замечен в каких-либо контрреволюционных выступлениях и с агитацией не выступал». А соседи прямо обвинили местные власти в клевете и дали самую сердечную характеристику обвиняемому: «…вырос на наших глазах и всегда был примерного поведения, отличался честностью, неподкупностью характера, стойкостью и прямотой политических взглядов. Много и хорошо работал на ниве народного просвещения. Любил народ и умел для него работать. Народу отдал лучшие годы своей жизни. Во имя этого святого труда — просвещения наших медвежьих углов мы просим его освобождения. Мы просим снять, смыть с него позорное клеймо контрреволюционера и вернуть имя честного гражданина. Мы глубоко верим в победу правды. Мы верим в то, что грязная клевета опрокинется на головы тех, кто ее рождает, опозорит самих творцов лжи и провокации, создавших из последних профессию, строящих на этом свою карье ру. Мы верим в торжество правды и ею живем». 13

Власти пытаются нейтрализовать эти заявления, давая заявителям порочащие характеристики «друг арестованного», «политически несознательный», «обыватели», «беспартийные» и т.п. или просто накладывают поверх текста заявлений резолюции с отказами, причем резолюции пишутся яркими красными чернилами, нарочито пространно и размашисто, как будто с целью сделать сам текст заявления нечитаемым. Делом занимается «политбюро» уездной милиции, развивающее большую активность в преследовании С. Н Болотского. Применяются и более безыскусные методы давления на заявителей — их просто почаще назначают на принудительные работы. Однако отозвать свои поручительства жители не спешат, упорствуя в борьбе за правое дело спасения односельчанина.

Наконец, 22 мая 1920 г. уполномоченный губернской ЧК забирает С. Н. Болотского из Малоархангельска и помещает на время следствия в Центральный работный дом (ЦРД). Через неделю он был допрошен, и у следователя сложилось то же впечатление, что и у малоархангельских властей: «Болотский — враг, несмотря на все заявления обывателей города, подлежащий заключению в концлагерь до конца гражданской войны» 14. Месяц спустя — 29 июня 1920 г дело оказалось в губернском ревтрибунале, в котором собрались председатель революционного суда Переверзев, заведующий отделом юстиции губернского исполнительного комитета Панкратов и председатель Орловской губЧК Н. Поляков. Они утвердили обвинительный акт следователя и постановили дело «слушать без свидетелей и сторон». 1 июля состоялось судебное заседание под председательством Переверзева, и был вынесен приговор: «заключение в концлагерь на 10 лет». Примечательна оценка этого решения самим подсудимым — если при аресте Сергей Николаевич апеллировал к решению ДонгубЧК. которая не нашла состава преступления в его действиях, то после приговора Орловского губревтрибунала он пишет о невольном участии в преступлении против трудового народа».

И в тюрьме Сергей Николаевич остается верен убеждению, что «поддержать пробуждающуюся жажду жизни может только книга». За месяц, который С. Н. Болотский провел в ЦРД, он ухитрился, заслужив доверие администрации узилища, привести в порядок библиотеку, оставшуюся с дореволюционных времен и организовать выдачу книг таким же, как он сам арестованным, дожидающимся окончания следствия и суда. А пробудить интерес заключенных к книге было тоже непросто — их интересы, по словам самого библиотекаря, ограничивались почти исключительно вопросами голода».

В концлагере 1 Сергей Николаевич получает направление на работу в губернский отдел народного образования. Заключенный производит хорошее впечатление на новых сослуживцев, вскоре его назначают заведующим статистическим подотделом губнаробраза. Уже в октябре руководство губнаробраза просит ревтрибунал отпустить своего нового сотрудника на частную квартиру, но в ответ следует отказ — «враг» Отличная работа заключенного по переписи населения г. Орла, статистической обработке материалов системы народного образования губернии, а кроме того, и добровольная нагрузка — лекции на библиотечных курсах и курсах по ликвидации неграмотности, стимулирует усилия заведующего отдела Панкратова по облегчению положения С.Н. Болотского. Как и малоархангсльцы, он высоко оценивает как работу, так и личность своего протеже: «проявляет свойственную ему инициативу, упорство и любовь к делу». Панкратов добивается, что уже 14 ноября 1920 г. трибунал вначале сокращает срок до 5 лет в связи с амнис тией, а 27 апреля 1921 г. Сергей Николаевич Болотский был досрочно-условно освобожден с обязательным привлечением к принудительным работам.

К сожалению, ничего не известно о дальнейшей жизни этого достойного человека, который оставался убежденным любителем книги даже в условиях заключения в концлагерь. Представляет интерес и судьба лагерной библиотеки после освобождения её создателя — С.Н. Болотского. Но это сюжеты для новых исследований, а они возможны лишь при совпадении многих обстоятельств, ведь история умеет хранить свои тайны.

А. Ю. САРАН

Примечания:

1 Известия орловского губернского и городского исполкома. — 1920. -22 августа.
2 Там же.
3 ГАОО. Ф.1716. Оп.1 Д.1. Л.31.
4 ГАОО. Ф.1716. Оп.1. Д.1 Л.31-об.
5 Там же.
6 ГАОО. Ф.1716. Оп.1 Д.1. Л.31-об-32.
7 ГАОО. Ф.1716. Оп.1 Д.1. Л.36.
8 ГАОО. Ф.1716. Оп.1 Д.1 Л.31
9 Там же.
10 ГАОО. Ф.1144. Оп.2 Д.462. Л.1.
11 ГАОО. Ф.1144. Оп.2 Д.462. Л.9.
12 ГАОО. Ф.1144. Оп.2. Д.462. Л.16-об.
13 ГАОО. Ф.1144. Оп.2. Д 462. Л.37.
14 ГАОО. Ф.1144. Оп.2. Д.462. Л.З-об

Послесловие

Автор статьи — Александр Юрьевич Саран выступил с докладом о жизни и деятельности Сергея Болотского на одном из заседаний клуба «Орловский библиофил» в ООПБ им. Бунина. Для меня эта работа была настоящим открытием интеллигента-народника начала ХХ века.
Александр Юрьевич Саран, кандидат исторических наук, заведующий кафедрой философии и социологии ОГАУ, автор более 120 научных работ, 8 монографий, известный орловский краевед, фотограф-любитель, победитель Всероссийского фотоконкурса «Почта России: вчера, сегодня, завтра».
О других публикациях А. Ю. Сарана читайте на сайтах: orelsau.ru, prishvinka.narod.ru (сайт недоступен), buninlib.orel.ru
Статья публикуется с разрешения автора.

Саран, А. Ю. Библиофил-узник Сергей Болотский [Текст] / А. Ю. Саран. — // Саран, Александр Юрьевич. Собрание научных трудов : в 9 т. / А.Ю. Саран. — Орёл, 2008. — Т. 6 : Локальная история. Вопросы орловского краеведения. — С. 372-379.

О. Егорова, библиотекарь малоархангельской ГБ.

Добавить комментарий

Пожалуйста, не надо спама, сайт модерируется.

На сайте включена Граватары. Вы можете использовать сервис Gravatar.