Home » История: до 1917 года

Старых Никита Егорович. Воспоминания. (v.04)

31 мая 2010 Нет комментариев

Страница тетради воспоминаний Старых Никиты Егоровича

Как Россия Румынии помогала

Потом нас осенью 1916 года повезли в Румынию, на помощь. По дороге мы ехали долго. Приехали к реке Прут, перешли мы границу и шли мы целый день. И поздно ночью мы пришли в город Яссы, в Румынию. Переночевали в кинотеатре, ночевали прямо в стульях сидя. Утром нас посадили в вагоны-телятники, повезли на город Браилов.

Потом нас привели к реке Дунай, в порт, и посадили нас в баржи и в пароход и повезли вниз, к морю. На той стороне Добруджа, она проходит между Дунаем и Чёрным морем, как полуостров. Вот мы пошли на Констанцу. Там её заняли немцы с болгарами — это военный порт румынский на Чёрном море. Мы пошли туда пешки. Сколько дней — неизвестно. Мы так устали — до Констанцы мы не дошли. Два дня собирались наступать и потом нас снимают и везут в Бухарест — столица румынская.

Там немцы наступать приехали к Бухаресту. Два дня мы отдохнули, а потом пошли с музыкой через Бухарест. Весь день мы шли через Бухарест, нам цветы румыны кидают. Перед заходом солнца мы вышли из Бухареста. Идём по шоссейной дороге, ночью мы свернули на просёлочную. В какую-то деревню мы пришли, легли на огороде, в соломе. Ночью пошла артиллерийская стрельба, мы вскочили.

Командир полка кричит: «Полк, ко мне!» Мы собрались на высоте и пошли за деревню, стрельба прекратилась. Впереди лес, пошла разведка, доложила, что там нет никого. Подходим к лесу, тут за лесом река и мост железной дороги. На мосту с нашей стороны воронка пробита. На мосту наложили доски и стали переходить. Перешла наша рота на тот берег. Шли мы берегом, цепочкой. Потом — овраг, мы вышли к деревенскому огороду. Впереди — деревня. Мы идём цепью, ротный — сзади нас. Он командует: «Ложитесь, пошли, разведка». Они говорят, что в деревне нет никого. Деревню мы заняли без боя.

Вечером расставили караулы. Наш взвод стоял в заставе. Ночью я заснул. Слышу, взводный меня будит: «Вставай, Старых, мы отступаем». А меня ребята и не разбудили.

Мы все отступали. Идём и идём — немцы за нами. Идём всё без боя. Шли мы на Плоешти, сколько дней мы шли — не помню. За Плоештами через два дня ночью наша рота расположилась на огороде в какой-то деревне.

Последний бой

Утром немцы открыли огонь из артиллерии. Били они по нас до половины дня, а наши орудия ни одного снаряда не выпустили, как будто у нас нету орудий. Перестали немецкие орудия бить — пошла ихняя пехота в атаку.

Немцы, они стреляют бесцельно, бьют веером. Меня увидал взводный: «Старых, иди сюда». Я пошёл с ним, подходим к крайней хате. Стоят, из-за угла хаты смотрят ротный и фельдфебель. Подводит меня наш взводный. Он мне говорит: «Бежи!» За хатой прямо голая степь. Я выбежал из-за угла хаты, бегу со всех сил, а пули роем летят. Нет нигде никого. Смотрю, какая-то яма, вроде погреба, вырыта, а в ней — наши два отделенных карабкаются. Я пробежал мимо их. Это был один Родионов, а другой — Карапниченко. Я бежу дальше.

И прямо передо мной — яма снарядная, глубокая. Я прямо прыгнул в неё, сам еле дышу. Смотрю самого себя — не попали? Шинель подолы — прострелены, сапоги голенища тоже прорваны, но тело нигде не зацепило. Выглянул из ямы — впереди меня — не разберёшь: от взрывов снарядов туман, порохом воняет. Глянул влево — недалеко от меня двое убитых наших лежат — башкиры, молодые ребята. Они были из Оренбурга, Орского уезда.

Смотрю, подбегает к моей яме парень Воронков, из Рязани, Ряжского уезда. Он не прыгнул ко мне в яму, а сел на краю ямы, и пуля ему — прямо в живот. Но у него на животе висели подсумки с патронами, а подсумки у нас были брезентовые, а не как тряпки. Вот пуля попала в подсумок, и там были патроны. И подсумок загорелся.

Я ему кричу: «Бросай подсумки, а то патроны будут рваться». Он всё это бросил и прыгнул ко мне в яму. Мы с ним ни слова не сказали, и тут прямо возле ямы немцы появились и стали треножку для пулемёта ставить. Их было человек 15, немцев.

Воронков поднял руки и побежал к ним в тыл, а я встал и стою. А немец пожилой наставил винтовку со штыком на меня, а офицер ихний его отпихнул и мне говорит: «Век, век». У меня на груди висит патронташ с патронами и подсумки с патронами на животе. Я понял, чтобы я их сбросил. Я их сбросил. И он мне рукой махнул — иди туда, до их, в тыл.

Я пошёл, как пьяный, и думаю, хоть бы мне в затылок свой застрелил бы: я так не хотел идти в плен…

Старых Никита Егорович. Воспоминания.
Подготовлено к публикации Александром Полынкиным.
Вернуться к оглавлению | читать далее.

Добавить комментарий

Пожалуйста, не надо спама, сайт модерируется.

На сайте включена Граватары. Вы можете использовать сервис Gravatar.