2 вагона угля для «Победы коммунизма»

Зимой у тракториста в колхозе работы практически нет, особенно если трактор колёсный. За сеном с волокушами или листом гусеничные ДТ-75 ездят парами, ловко у них получается: без раций, синхронно везут полскирда за раз. Т-150 с «бабочкой» — агрегатом для двусторонней чистки снега — расчищает дорогу. ЮМЗ и МТЗ делать нечего. Бригадиру головная боль: кого куда пристроить, чтоб наряд записать. Кого на ферму навоз чистить направит, кому ремонтные работы поставит. Ни то, ни другое ни денег не даёт, ни морального удовлетворения. Наряд, половина девятого, декабрь, темно ещё, внезапно — бригадир. Ухмыляется. Работу принёс. Не одну даже — две. Можно выбрать.

Первая работа — могилу ехать копать. Кто-то ночью умер, дело это по заведённому обычаю колхозное. Обычно чернорабочие этим занимаются, но зима же. Бригадир на себя взял: по десять часов закроет, ну, и, сами понимаете.

Трактористы переглядываются. Сами понимают, что родственники, конечно, не обидят. Но всё-таки —26С с утра было. Кто-то говорит, что земля-то уже промёрзла, вон, на той неделе копали — как камень земля. И корни. Надо бы родственникам сказать, чтоб понимали. Что там ещё по списку?

Вторая работа по списку — ехать на станцию разгружать уголь. На колхоз пришло 2 вагона, трактор там вроде есть. Или грейдер. Или нет. Уголь с Донбасса, так что сами понимаете. Был бы Кузбасский, оно бы может и ничего. А нет, Донбасский.

Про Донбасс только разговаривали: на Украине морозов нет, снег потаял, кто-то только-только вернулся оттуда. Зимой многие в отпуск к родственникам ездят, самое время для отпуска — зима. Оттепель, уголь грузили мокрым наверняка. Пока доехал — в конгломерат превратился. Нужны ломы, лопаты штыковые и кувалды.

Трактористы гусеничных тракторов с заметной радостью встают и говорят: кувалды сейчас дадим. Только не поломайте, а то нам работать нечем. Подходите, мы заводиться, что тут сидеть. Уходят.

Вслед за ними отправляются трактористы стописятых, пряча улыбку и чувствуя большое облегчение, что у них такие мощные и хорошие тракторы. Одного из них останавливает бригадир, спрашивает, привезли ли блок цилиндров. Тот нехотя качает головой и начинает рассказывать план ремонтных работ на сегодня «Посмотрю гидравлику, ну, свет там гляну…» Бригадир не слушает его, делает пометки в блокноте: «Что на неё смотреть, вон, ребятам поможешь».

Первым формируется список могильщиков: тут подход тонкий, нужно выдержать оптимальное соотношение умеющих держать лопату, имеющих опыт копания могил и пьющих. Будет перекос в ту или иную сторону — жди проблем.

Оставшиеся после тщательного отбора собирают инвентарь и, шумно стуча валенками, залезают в колхозный КАВЗик. До станции 14 километров, в заледеневшие окошки не видать ничего, да и нечего там смотреть: метёт. Может, и потеплеет к вечеру.

На станции своя жизнь: по стенам полувагонов совершенно чёрные люди гулко стучат большими кувалдами, водители грузовых машин курят в стороне. Водитель погрузчика — обычного ДТ-75 с лопатой — ругает женщину в синем платке. Частники: приехали получать уголь, машину колхоз дал, а с грузчиками не угадали. Кто ж знал, что уголь с Донбасса.

Ходят люди в оранжевых жилетах поверх фуфайки, один из них подходит, спрашивает, какой колхоз, машет рукавицей в сторону ругающихся: пока не выгрузят те вагоны, ваши некуда ставить, ветка короткая. Ждите.

Проносятся скорые поезда, обдают колким снегом, частичками угольной пыли. Сквозь серую пелену угадывается солнце.

Женщина срывается на жалостливый крик и бежит в сторону КАВЗика. Умоляет помочь, ей отказывают: своих ещё 2 впереди. Бросают сигареты, возвращаются в автобус. Негромкие переговоры: что сидеть… Пошли разомнёмся, ладно. Всё равно, пока её вагон не уберётся, нам работы нет.

Идут медленно, степенно. За руку здороваются по очереди с трактористами: знакомые. Из вагона смотрят четыре пары глаз, черт лица рассмотреть невозможно: чёрные. Плюют на руки, заглядывают в вагон через люк.

В вагоне остаток, тонны три угля, основательно примёрзшие к боку вагона. Сразу видно, что уголь из Донбасса: мелкая пыль с редкими вкраплениями камешков. Плохой уголь: тепла от него не жди. Смёрзся в камень, ударишь ломом — только след на нём остаётся, нет, чтобы куском откалывался. Люков открытых шесть: крайний так и не смогли открыть, там и громоздится глыба. Вагон для частников выгружают сами частники, кто первый приехал, тому проще: где отвалилось, там и наскребли; не открылось, да и ладно. Последнему хуже всего: ему ещё и вагон сдавать.

Все по очереди советуют, как ловчее ударить, чтоб треугольная глыба пошла трещинами, кривятся: «Не так… Дай!», залезают в люк, примеряются, бьют. Мелкие куски угольной пыли отгребают в сторону, к люку. Кажется, это надолго. Зовут водителя погрузчика, чтобы он постучал ковшом по вагону. По станции плывёт мерный звон.

Через некоторое время исчирканная глыба трещит, на ней появляется трещина. В трещину просовывают лопату и наваливаются, пытаясь расширить. Минус одна лопата. Минус двадцать по Цельсию.

Женщина с водителем машины тихо беседуют в стороне. Из вагона вылетают щепоти угля.

Обдаёт теплом погрузчик. Он гребёт уголь вместе со снегом и швыряет его через себя в кузов ГАЗ-53. Кузов деревянный, машина обычная, бортовая, не самосвал, разгружать на месте тоже придётся лопатой. Женщина в синем платке что-то тихо говорит про себя. Водитель машины орёт на тракториста, призывая к аккуратности, но слов не разобрать.

Проходит около часа, вагон наконец можно показывать человеку в оранжевом жилете. Он кивает головой, буркает что-то в рацию, проверяет, как очищены рельсы. В отверстия люков просовываются ломы, на раз-два поднимаются, с грохотом входят в защёлки — всё, вагон готов к отправке. Женщина подходит к старшему, что-то ему передаёт, он смотрит поверх её головы и водит белками глаз вправо-влево.

Где-то далеко свистит маневровый, который сначала заберёт этот вагон, затем пообедает, потом поставит 2 вагона с углем для колхоза «Победа коммунизма», и начнётся настоящая работа, и всё самое интересное ещё впереди.

(1986, 2011)